Билибин, Иван Яковлевич (1876-1942)
В двенадцатом номере журнала "Мир искусства" за 1899 год появилась заставка молодого, еще мало кому известного художника Ивана Билибина. С тех пор он постоянно сотрудничал в журнале. Кружок Дягилева сразу опознал в нем "своего" — тонкого и умелого стилизатора, любителя всего старинного, мастера изысканно-линейного "нового стиля". Правда, объект стилизаций Билибина, источник его вдохновения на всю жизнь — русское народное искусство, лубок — в западнической среде "Мира искусства" будет стоять несколько особняком. Но сам принцип отношения к прошлому был у Билибина чисто мирискусническим: не реставрация, не иллюстрирование, а оживление прошлого свободной фантазией по его мотивам, игра с ним, любовная пародия, взгляд сквозь призму интернационального стиля модерн. Отсюда та легкая примесь "нерусскости", которую отмечали все современники в его древнерусских стилизациях и которая придает им столь привлекательный, чуть отстраненный характер.
Билибин стал в "Мире искусства" "специалистом" по Древней Руси; он — один из "средних" мирискусников. Дело в том, что все это объединение в целом представляло собой как бы одного целостного художника, а каждый представитель его в отдельности нередко бывал, как Билибин, односто-ронен в своих темах, однообразен в манере, но, как и он, в этой односторонности достигал совершенства и виртуозности. Билибин — один из тех, кто участвовал в осуществлении программы внесения искусства в жизнь, создавая в окружающем мире густую сеть из открыток и журнальных обложек, почтовых марок и детских книжек, афиш и буклетов, определивших визуальный образ той эпохи. Главная сфера его деятельности — книга, позднее — театр. Творческое начало для Билибина, как и для всех мирискусников, заключается в интерпретации чужого искусства, текста, стиля, художественного мира.
Почерк Билибина легко узнаваем, его картинки всегда "стильны", в них культивируется манера, формула стиля. Билибин не стремится к выражению тайного "духа" прошлого, он художник самих пределов внешности, он раскрашивает и расцвечивает, словно бы покрывает тремя слоями лака свой рисунок, не добираясь до сути, — но внешность эта блистательна, эффектна, точна. Девиз Билибина, как и его соратников, — "умная" подражательность, отбор, выделение квинтэссенции стиля, того, что резонирует новому представлению о форме. На этом пути главными выразительными средствами становились линия, плоское пятно, ритм — то, что присуще графике. Билибин — один из самых последовательных графиков этого времени, отказавшийся не только от свободной живописности, но и от штрихового рисунка ради чистого линейного начала.
Эти склонности художник проявляет очень рано. Где бы он ни учился: в школе Общества поощрения художеств (1895 — 98), в знаменитой школе Ашбе в Мюнхене (1898), в частной мастерской Репина (1899-900), в Академии художеств (1900-03), — живопись интересовала его лишь как раскрашенный рисунок. Как вспоминает его соученик по студии Репина, он "с аккуратнейшим лакированным ящичком, с маленькими тонкотертыми тюбиками Лефранка, со своими точеными рисунками и аккуратной крашеной живописью был удивительно ярко заметен и упорно не поддавался общему течению". Первые опыты Билибина в книге относятся к 1899 году, когда он начинает работать над серией русских сказок, изданных в Экспедиции заготовления государственных бумаг ("Царевна-лягушка" и другие). Билибин впервые в русском искусстве не просто сделал иллюстрации, но увидел книгу как целостный организм, как художественно оформленный предмет: орнаментальная серийная обложка с изобразительными вкраплениями делает тоненькие книжки похожими на узорные шкатулки. Орнамент пока исполняет в основном функцию эстетизации, украшения. Иллюстрации, окруженные орнаментальной рамкой в духе резьбы по дереву, порой напоминают картины Васнецова, пересказанные чуть более условной линией, более "стильным" холодноватым колоритом, с большим интересом к гротеску и юмору. Более последователен Билибин в "Белой уточке" (1902), своем шедевре. Здесь впервые декоративная и изобразительная задачи слиты, изображение двухмерно и не прорывает плоскости листа. Абстрактная красота гибких контуров деревьев и изрезанных берегов составляет главную выразительность этих, преимущественно пейзажных иллюстраций.
Работал художник очень медленно, считая, что в день можно обработать не более пяти квадратных сантиметров листа. Рисунок становился таким образом имитацией гравюры.
Все, что было дорого мирискусникам, было дорого именно как экзотика, как нечто далекое и утраченное, хотя бы и лежащее "под ногами", как прялки, душегреи, ковши и ларцы, привезенные Билибиным в 1902 году с Севера и переданные им в этнографический отдел Русского музея. Поэтому как равно экзотические мотивы образы Индии могут сочетаться у Билибина с типично русскими крепостями (в иллюстрациях к былине "Вольга", 1902-04), а "Сказка о золотом петушке" в его картинках (1906) вся проникнута восточным духом.
Стиль Билибина всегда элегантный, затейливый, это стиль "занимательных картинок", предназначенных для разглядывания и любования. Таков замысел его сказочных книг. Билибин был назван исследователем русской графики "первым профессионалом книги" в России. Он мыслил как книжный художник, ценя воспроизведение рисунка выше, чем его оригинал, рассчитывая свой рисунок на типографскую печать, профессионально выполняя заставки и концовки к тексту. Обложки Билибина часто носят архитектурный характер, похожи на торжественные врата в книгу, где текст изображен в картуше, а по бокам — колонны или фигуры. Билибин любит оперировать изобразительными схемами, имеющими априорное значение величия и торжественности; но он же и иронически использовал эту схему в своей знаменитой карикатуре, напечатанной в 1906 году в журнале "Жупел": "Осел в 1/20 натуральной величины". Пышные царские драпировки, доспехи и пара грифонов (герб дома Романовых) обрамляли изображение осла в сиянии лучей. Намек был слишком ясен, журнал закрыт, а художник подвергнут на сутки аресту.
При всей своей любви к Древней Руси Билибин выработал прежде всего систему стилизации, позволявшую свободно интерпретировать искусство любой эпохи. Именно это умение сделало его неоценимым в качестве одного из художников петербургского "Старинного театра". Но в своих театральных работах Билибин остается графиком — не только в стиле своих эскизов, но и в ходе "плоскостного" мышления. Так, декорации к "Действу о Теофиле" (1907) представляют собой трехъярусную композицию, симметричную и регулярную, из ада, земли и рая с беседкой и облачками. Его театральные композиции всегда фронтальны, статичны и немного "игрушечны".
Билибин стремился к тому, чтобы его театральные эскизы имели самостоятельное станковое значение, и отрабатывал их для воспроизведения уже после премьеры. Это касалось и эскизов костюмов, в которых художник также ценил статичность и "красоту покоя", что отличает его работы от бурных, динамичных, почти неистовых эскизов костюмов Бакста. Впрочем, Билибин предпочитал работать в опере, а не в балете.
Двадцатые годы художник проводит в Египте, где занимается монументальной живописью, создает цикл пейзажных акварелей, затем живет в Париже. В 1936 году он возвращается на Родину. Его работы тридцатых годов представляют собой попытку продлить существование своего любимого стиля, однако он не может сохраниться "в чистоте": на нем лежит теперь печать немалой идеологической нагрузки. Недаром предметом билибинского иллюстрирования становятся героический эпос, "Песнь про купца Калашникова" Лермонтова, создается серия "Героическое прошлое русского народа". Гротесковые мотивы, юмор исчезают, рисунки Билибина выглядят академично и сухо, напоминая этим столь же компромиссные палехские миниатюры. Но изысканность и затейливость Билибин сохраняет всегда — это те качества, что заставляют все новые и новые поколения читателей вглядываться в его лучшие иллюстрации.