Харламов, Алексей Алексеевич (1842-1922)
В конце 19 века Алексей Алексеевич Харламов — "русский Бонна" — пользовался огромной популярностью у французской публики. Сегодня, всего век спустя, приходится объяснять причины известности обоих этих художников, чье творчество осталось разве лишь в примечаниях истории искусства. Своей прижизненной славой Харламов был обязан как особенностям своего дарования (он умел писать красивые и одновременно похожие портреты, грациозные женские головки и очаровательные жанровые сценки), так и покровительству законодателей художественной моды. Среди последних решающую роль в судьбе художника сыграл И.С.Тургенев, категорично объявивший Харламова "величайшим современным портретистом".
Уроженец Саратова, Харламов двенадцатилетним мальчиком поступил в петербургскую Академию художеств. С1854 по 1868 год он считался учеником профессора А.Т.Маркова — приверженца скучного академического классицизма. Как исторический живописец Харламов выполнял все положенные программы и получал положенные медали: в 1866 году — малую золотую за "Крещение киевлян", в 1868-м — большую золотую за "Возвращение блудного сына". В результате он получил право на заграничную поездку и в 1869 году выехал в Париж. С этого времени и до самой своей смерти в глубокой старости и забвении Харламов жил в Париже. Художник трудолюбиво и плодовито работал с осени до весны, выезжая на лето в Швейцарию или на воды; он совершал также ознакомительные поездки по крупнейшим музеям Европы. Войдя в 1872 году в число членов Товарищества передвижных художественных выставок, Харламов регулярно посылал свои картины на ежегодные выставки передвижников в Петербург.
Стиль и метод художника сформировался не столько под воздействием русской академической школы, сколько под влиянием манеры его парижского учителя Леона Бонна, в мастерскую которого Харламов поступил сразу по приезде во Францию. Аристократические и буржуазные салоны Третьей республики были заполнены портретами и историческими картинами Бонна. Этот модный живописец успешно передавал внешнее сходство с натурой и при этом сохранял видимость "музейного" искусства. Отдавая дань его механическому мастерству, современник назвал Бонна "превосходным, однообразным и тривиальным художником". Вслед за Бонна Харламов удачно имитировал в своих произведениях внешний вид классической живописи — любимых им старых испанских мастеров, Рембрандта, итальянцев 17 века.
В 1874 году Харламов отправил на академическую выставку в Петербург три свои работы — "Бедный музыкант", "Головка итальянки" и "Головка мордовки". За эти картины и за сделанную в Гааге копию с "Урока анатомии" Рембрандта он получил звание академика. Тогда же, в 1874 году, Харламов познакомился с жившим в Париже Тургеневым. Тургенев был очарован талантом молодого русского художника и предрек ему большое будущее: "Здесь появились два замечательных художника — Репин и Харламов, — писал он. — Второй особенно далеко пойдет". Во многом благодаря знакомству с Тургеневым и супругами Виардо, их протекции и заказам Харламов за один год сделал стремительную карьеру.
Выставленные в Салоне 1875 года портреты Полины и Луи Виардо работы Харламова имели блестящую прессу, организованную Тургеневым. Именно по совету русского писателя Эмиль Золя, посылавший в петербургский "Вестник Европы" свои "Парижские письма", посвятил Харламову восторженный пассаж. В харламовских портретах Золя увидел "дебют крупного таланта". Другой рецензент отмечал "мощь, энергию, уверенность лепки, глубину и жар колеров". На самом же деле эти произведения Харламова, значение которых в искусстве было так сильно преувеличено, лишь довольно умело передавали портретное сходство — без какой-либо попыток передать внутреннюю сущность характеров.
Самым знаменитым произведением Харламова до сих пор остается портрет И.С.Тургенева (1875, ГРМ). Сам писатель считал его непревзойденным по мастерству и глубоким по проникновению. Изумительно, что в своем увлечении творчеством Харламова Тургенев уже в процессе работы над портретом превозносил его будущие живописные достоинства • "Харламов пишет с меня портрет, который выйдет превосходный". Вопреки мнению писателя, неоднократно и настойчиво высказанному, портрет интересен только с исторической точки зрения, как документ для иконографии изображений Тургенева. Вполне "европейский" по уровню, портрет Тургенева работы Харламова выглядит, однако, запоздалым и банальным повторением стереотипа академического портрета.
В России Алексей Алексеевич Харламов был довольно мало популярен, несмотря на его парижскую славу, высокие гонорары и лестные отзывы печати. Когда на XI передвижной выставке 1883 года была показана большая картина Харламова "Девочка-итальянка, замахнувшаяся тамбурином на ящерицу", русский критик иронически писал: "Стоило ли брать это большое полотно для такого ничтожного сюжета, стоило ли тратить на него столько краски и так щеголять ее накладкою?" Харламов всегда оставался для России посторонним художником, чуждым поискам русского искусства. Виртуоз раз и навсегда заученного приема, художник продолжал производить бесконечные вариации однообразно красивых головок итальянок и цыганок — вне времени и вне художественного развития. Даже Тургенев не мог не отметить этого: "Харламов продолжает удивительно писать головки, но всё одни головки — у него совсем воображения нет".
"Маленький Бонна", как именовали его парижане, "русско-испанский француз", по выражению петербургского критика, Харламов тем не менее живо интересовался событиями русской культуры. Домашний друг Тургенева и русского художника А.П.Боголюбова, знакомый композитора С.И.Танеева, Харламов был одним из создателей комитета в пользу неимущих русских художников в Париже. Живопись самого Харламова имела неизменный коммерческий успех. Хотя она и не отражала истинного состояния русского искусства, но способствовала утверждению престижа русского художника в Европе. Таким образом, Алексей Харламов внес свой скромный вклад в историю русско-французских художественных связей 19 века.