Кульбин, Николай Иванович (1868-1917)
Хотя Николай Иванович Кульбин не был профессиональным художником и его живописные и графические работы вряд ли можно отнести к самым выдающимся достижениям искусства начала 20 века, он был, несомненно, одним из значительнейших деятелей отечественной художественной жизни 1900-10-х годов, творцов "классического" русского авангарда. Влияние идей и кипучей деятельности Кульбина ярко сказалось не только в теории и практике изобразительного искусства, но и в литературе, театре, балете, музыке, самом художественном "быте" того времени.
Кульбин приобщился к миру искусства уже в зрелые годы. В 1908 году, когда он впервые принял участие в выставке "Современные течения в искусстве" в Петербурге, ему было 40 лет, он служил врачом Генерального штаба русской армии, был приват-доцентом и имел высокий "генеральский" чин действительного статского советника. Тем не менее его вхождение в художественную среду и утверждение в качестве одного из ее лидеров было стремительным, органичным и по-своему глубоко закономерным.
Прежде всего, сам Кульбин был в высшей степени творческой, художественной, в широком смысле этого слова, личностью. Получив медицинское образование и работая в госпиталях и клиниках, преподавая, он всегда оставался врагом косности и казенной пошлости, был одержим бескорыстной страстью к познанию и утверждению нового, экспериментированию (так, работая в 1897-900 годах в радиографическом кабинете и будучи одним из первых русских рентгенологов, Кульбин исследовал влияние х-лучей на человеческий организм). Автор ряда научных трудов, учебников, изобретений в области медицинской техники, Кульбин обладал поистине энциклопедическими знаниями. Он был причастен к тем "синтетическим" устремлениям современной ему научной и философской мысли, для которых характерны универсализм, представления о тождестве основных целей науки и искусства и проявлении в них всеобщих законов "вселенской эволюции" как "энергетического" космического процесса — законов, действующих на всех уровнях земной жизни от царства минералов и растений до общественного развития и высших проявлений человеческого духа в искусстве.
Аналогичные, "встречные" тенденции были присущи в то время многим художникам, не удовлетворенным поэтической "бестелесностью" и дуализмом духа и материи в символизме и стремящимся к воссозданию в искусстве своего поверенного точным знанием напряженного чувства мирового всеединства как динамического целого. Растущее влияние кубистической "живописной геометрии мысли" (Метценже), познание архитектуры пространства соединялось в творчестве молодежи с напором витальных сил, интересом к "досознательным", интуитивным основам и формам мироотношения и искусства. После революции 1905 года, принесшей чувство неизбежности крушения старого строя и грядущего "солнцелова", "взлома вселенной" (Хлебников), все более усиливались утопические жизнестроительные настроения, росло желание художников привести искусство в соответствие с представлениями о "чистых" основах бытия, новыми представлениями о пространстве и времени, утверждавшимися великими научными открытиями того времени.
Носителем и компетентным пропагандистом подобных идей стал в искусстве 1910-х годов Кульбин. (Его первое выступление в художественной печати — статья в сборнике "Студия импрессионистов" имела знаменательное название "Свободное творчество как основа жизни".)
Не оставляя занятий медициной, он все силы отдает теперь художественной деятельности: уже в 1908 году выступает организатором группы "Треугольник", участвует во многих выставках в России и за рубежом ("Бубновый валет", "Венок" и пр.), сам организует выставки, диспуты и вечера, в которых выступает с докладами и лекциями.
При этом, будучи связан с различными тенденциями художественной мысли своего времени, в своей "широкозахватной" деятельности он не был приверженцем какого-либо одного "изма" (хотя современники порой называли его "главой русского кубофутуризма").
В собственном художественном творчестве (достаточно неровном и то блестящем по мастерству, то откровенно дилетантском) он на разных этапах и в разных жанрах тяготел к различным течениям при постоянном стремлении воссоздать не "копию" объекта изображения, но свое представление о сущности и характере участия данного явления в динамическом потоке мировой жизни. В пейзажных работах Кульбина это качество присутствует в импрессионистической непосредственности, а порой и в "ван-гоговской" форсированной экспрессивности передачи "ряда впечатлений" от природы человека, знающего о всепроникающем вечном движении жизни, пропускающего "через себя" ее ритмы и силы.
В других работах, в которых Кульбин пытался воплотить вечные категории человеческой культуры и духовной жизни, проявлялся свойственный ему "врубелизм"; глубокий интерес к традициям религиозной живописи сочетался у него с увлеченностью фовистской интенсивностью цветовых решений и упрощением форм, свидетельствующими о большом внимании художника к детскому и первобытному искусству ("Страшный суд", 1910; "Канон первого века", 1912).
К наиболее удачным работам Кульбина безусловно относятся исполненные углем и литографированные портреты художественной интеллигенции — по большей части его соратников по новаторским исканиям в искусстве — поэтов В.Хлебникова, А.Крученых и М.Кузмина, художников Д.Бурлюка и С.Судейкина, театральных деятелей А.Мгеброва и Н.Евреинова (последнему принадлежит замечательная характеристика Кульбина в книге "Оригинал о портретистах", изданной в 1924 году в Москве). В этих портретах Кульбин, как бы до предела заостряя "серовский" принцип создания портретов-характеристик, с помощью деформации И "колебания формы", обобщений, сочетающихся с цепко схваченными и ведущими к пониманию сущности модели деталями, создает как бы образы индивидуальных "энергий", реализующихся через творчество изображенных людей.
Своеобразный портрет-олицетворение представляет собой картина Кульбина "Солнце" (1911), в которой он попытался в виде прекрасного и грозного рыжеволосого существа воплотить свои представления о главном и несомненном Божестве, к которому во все времена были направлены самые высшие, светлые и гармонические стремления человеческой культуры, — источнике лучистой энергии, породившей жизнь и управляющей процессами, происходящими на Земле. Знаменательно, что в 1913 году Кульбин выступил с лекцией "Хроника солнца и геологии в связи с историей человека", сама тема которой заставляет вспоминать труды и открытия великих ученых 20 века — В.Вернадского, К.Циолковского, А.Чижевского.
Теоретические работы Кульбина вообще демонстрируют его прекрасную осведомленность о самых последних для того времени научных открытиях, а порой содержат оригинальные идеи автора, опережающего свою эпоху (характерны уже сами наименования лекций Кульбина: "Упразднение времени и пространства. 4 и 6 или 7-е измерение", "Новое мировоззрение", "Грядущий день и искусство будущего"). Причем фундаментальность научной базы сочетается в работах Кульбина-теоретика со стремлением автора уйти от "кабинетного, мертвящего" подхода к искусству, создать такую теорию, которая стала бы, по его выражению, "философским камнем, волшебным жезлом, превращающим жизнь в сказку" и, имея точную естественнонаучную основу, помогала бы "пробуждать в человеке поэта", давала нам, "клеточкам тела живой земли", слышать ее голос, читать иероглифы жизни и строения кристалла, цветка и великих произведений искусства былого и современности, пополняя "цвет земли" — людей "любящих, мыслящих и желающих".
В статьях Кульбина выделяются положения, ставшие программными для теоретических платформ и творческих поисков многих значительных художников того времени: примитивизма и "лучизма" М.Ларионова, абстракционизма В.Кандинского (доклад которого "О духовном в искусстве" Кульбин, по просьбе отсутствовавшего автора, в 1912 году зачитывал на Всероссийском съезде художников).
Кульбину были близки и понятны размышления о "родстве стиха и стихий", "словотворчество" и "платономерия" его друга В.Хлебникова, поиски современных музыкантов, он даже выдвинул свою теорию "свободной музыки", в основе которой лежал принцип "тесных сочетаний" и создания музыкальных картин из отдельных "цветовых пятен", не связанных нотами.
Тесными были связи Кульбина и с западноевропейскими представителями новейших художественных течений: он сотрудничал в журнале немецких экспрессионистов "Синий всадник", а в 1914 году явился инициатором приглашения в Россию итальянского футуриста Маринетти.
При этом, будучи одержим утверждением новых ценностей и расширением горизонтов творчества, порой доходя до "кульбинационного пункта" (выражение Евреинова), он никогда не был безоглядным нигилистом-ниспровергателем. Наоборот, все написанное им свидетельствует о его уважении и любви ко всему живому и ценному, что накопила человеческая культура за долгие века, о преклонении его перед традициями гуманизма русской литературы 19 века. Была близка и понятна ему и все более охватывавшая тогда русское общество жажда социальной справедливости: по воспоминаниям В.Шкловского, Кульбин "ждал" революцию, верил в нее и умер в мартовские дни 1917 года, когда все силы отдавал делу организации революционной милиции для охраны порядка на улицах восставшего Петрограда.