Баранов-Россине, Владимир Давидович (1888-1942)
Творчество Владимира Давидовича Баранова-Россинэ принадлежит к малоизвестным страницам русской художественной культуры: их появление — результат замалчивания, вычеркивания из отечественной истории ряда мастеров, по разным обстоятельствам вынужденных покинуть страну в 1920-е годы. В будущем, несомненно, каждый из них займет свое место в истории русского искусства 20 века: осмысление их наследия — одна из главных нынешних задач советских историков искусства.
В.Д.Баранов (о происхождении двойной фамилии ниже) родился на юге России, в Херсоне. Представив цикл написанных в Одессе натурных этюдов, пятнадцатилетний юноша поступил в петербургскую Академию художеств, где проучился до 1907 года. С первых публичных шагов молодой живописец соединил свой путь с поисками новаторов в русском искусстве — в их круг Баранова-Россинэ вовлек необычайно энергичный, предприимчивый Д.Д.Бурлюк, разносторонне одаренный художественный деятель, с чьим именем неразрывно связана история отечественного авангарда. В 1907- 1908 годах Баранов-Россинэ участвовал в организованных Бурлюком выставках "Венок" в'Москве, "Звено" в Киеве, где новейшее искусство, живопись и скульптура, музыка и поэзия, было представлено в тесном единстве видов и жанров. Устремление к взаимопроникновению разных видов искусства было близко художественным интересам Баранова-Россинэ и многое обусловило в его своеобразном творчестве. В 1910 году молодой живописец уехал в Париж — мировая столица искусств была неизбежным этапом в творческом развитии и самоутверждении многих российских художников первых десятилетий века. В работах Баранова-Россинэ 1910- 14 годов рациональная конструктивность кубиотических построений сопрягалась с декоративно-живописными исканиями (несколько композиций под названием "Кубиотическая женщина", 1910), определенной психологичностью портретных образов, связанной с традициями русского искусства ("Кубистические автопортреты" 1910 и 1913 годов). Среди произведений Баранова-Россинэ первого парижского периода много пейзажей, натюрмортов, жанровых сцен ("Кузница", 1911, знакомая советским зрителям по выставке "Москва — Париж"). О стремлении художника к "большому стилю" говорят ритмическая построенность, декоративная организация картинной плоскости больших композиций на библейские темы ("Адам и Ева", 1912; "Апокалипсис в зеленых тонах", 1910-15).
Творчество Баранова-Росс и нэ не замыкалось лишь на живописи. В 1914 году на Салоне Независимых он экспонировал скульптуру под красноречивым названием "Симфония № 2". Сохранившееся в рецензии художественного критика ее описание свидетельствует о том, что мастер в поисках нового языка, новых средств выразительности выходит к "трехмерной живописи": эта "подвижная" скульптура представляла собой "парадоксальный монтаж из цинка, покрытого пестрой и живой глазурью, с желобами, служащими подставками для каких-то странного вида мельниц для размола перца, синих, бежевых или красных шайб, перемешанных с торчащими в разные стороны пружинами и стальными прутиками". Задачи, которые ставил перед собой Баранов-Россинэ, — расширение сфер творческого вторжения в реальность, обновления восприятия, — аналогичны в определенной степени тем, что занимали Пабло Пикассо и Александра Архипенко в Париже, Владимира Татлина в России. Произведения, комбинирующие различные материалы (многие из которых — жесть, стекло, фанера, проволока и т. д. — никогда доселе не входили в круг "художественных" материалов), представляли собой сложные самоценные конструкции. Они рождались в результате творческого акта художника, полностью освободившегося от подражания природе, сознательно избегавшего сходства с чем-либо уже существовавшим в мире. Программно беспредметная "Симфония № 2" не случайно апеллировала к музыке. Стремление к слиянию изобразительного и музыкального начал в одном произведении надолго определит творческие поиски Баранова-Россинэ.
Свои работы на парижских выставках художник подписывал "Даниэль Россинэ" — по возвращении на родину он присоединил псевдоним к собственному имени и до конца жизни носил двойную фамилию, под которой вошел в историю искусства.
Первая.персональная выставка Баранова-Россинэ состоялась в Христиании (1916) — после начала первой мировой войны он два года прожил в Норвегии (1915-17).
В Россию художник возвратился после Февральской революции; на первые революционные годы Октября пришлась его наибольшая общественная активность. Он сотрудничал в отделе ИЗО Наркомпроса, которым заведовал Д.П.Штеренберг, близкий знакомый еще по Парижу. В 1918 году Баранов-Россинэ в петроградских Свободных мастерских, реорганизованной Академии художеств, руководил живописной мастерской. Свою преподавательскую деятельность он продолжил в Москве, ведя на Основном отделении живописного факультета Вхутемаса "Дисциплину одновременных форм и цвета", рассчитанную на углубленное изучение психологических процессов восприятия искусства.
В эти же годы художник публично демонстрировал своеобразное изобретение, работу над которым он начал в Париже. При нажатии клавиш светового инструмента "оптофон" на специальном экране проецировались движущиеся цветные формы, созвучные, в представлении Баранова-Россинэ, синхронно исполнявшимся музыкальным произведениям. Устремление к синестезии, сливавшей в едином ощущении разные по характеру явления, окрашивало творчество многих выдающихся деятелей искусства 20 века. Эксперименты Баранова-Россинэ со свето- и цветомузыкой напоминали об отечественных музыкальных традициях, о художественных воззрениях А.Н.Скрябина и М.К.Чюрлёниса, связывавших звук и цвет в целостную гармонию. Сеансами игры на "оптофоне" предполагалось сопровождать демонстрацию написанного Барановым-Россинэ в честь первой годовщины Октября панно "365 дней Революции" на выставках в Петрограде (1918) и Москве (1919). В начале 1920-х годов состоялось несколько публичных концертов "оптофона"; в программу цветомузыкальных представлений включались музыкальные пьесы Грига, Вагнера, Шуберта, Скрябина, Рахманинова, Дебюсси, выступления оперных певцов и танцовщиков.
Русский авангардист Баранов-Россинэ прибыл в Париж в 1925 году — среди художников, выехавших в эти годы на Запад, были Василий Кандинский и Константин Сомов, Марк Шагал и Мстислав Добужинский... Никто из них не предполагал, что разлука с родиной будет вечной.
Парижская жизнь Баранова-Россинэ легкой не была. Запатентованный в 1926 году "оптофон" изредка употреблялся в театральных постановках. Художник выставлялся регулярно в рамках Салона Независимых, его творчество привлекало внимание знатоков, однако популярностью среди широкой публики он не пользовался, следовательно, коммерческого успеха не имел. Наибольший удельный вес среди работ Баранова-Россинэ занимали во второй парижский период абстрактные произведения. Многочисленные полотна, которые чаще всего носили названия "Абстрактные формы", "Абстрактные композиции", "Абстрактное", воздействовали на зрителя напряженностью цвета, странной пульсирую щей жизнью неких биоморфных структур — эти образы являли собой цветовой организм, существовавший по законам созданным художником. Драматическая суть роднила беспредметные холсты и гуаши Баранова-Россинэ с его большими полотнами, использовавшими традиционные сюжеты и представлявшими собой динамичную декоративно-абстрактную аранжировку фигуративных элементов ("Мученичество св. Дени", 1927; "Леди Чаттерли", 1932; "Мать с ребенком", 1932, и др.).
Владимир Давидович Баранов-Россинэ не успел или не сумел уехать из Франции до оккупации ее гитлеровскими войсками. Его творчество, по теориям "цивилизованных" идеологов Третьего рейха, относилось к "дегенеративному", "вырождающемуся" искусству, подлежащему безжалостному истреблению. Помимо "неправильного" творчества Баранов-Россинэ был повинен в принадлежности к нации, которую фашисты собирались полностью стереть с лица земли. Арестованный гестапо художник погиб в концентрационном лагере.
В 1954 году Салон Независимых устроил первый посмертный монографический показ произведений Баранова-Россинэ. С тех пор ретроспективные выставки работ художника имели место в Париже (в 1954, 1970, 1972-73, 1984 годах) и Лондоне (1970).