Аникушин, Михаил Константинович (1917-1997)

К таким датам — 75 лет — можно относиться по-разному. Можно с печалью: лучшие годы жизни вроде бы позади. Или философски: всему свой час. А можно и как Лев Толстой, который уверял, что преклонный возраст — лучший настой крепкого жизненного вина.

Не знаю, размышляет ли на эту тему Михаил Константинович Аникушин. Думаю, вряд ли. Ему просто некогда этим заниматься. Он работает.

Многие выдающиеся художники пришли к своим шедеврам через долгий путь познания, становления таланта, жизненного и творческого опыта, создав изрядное количество менее известных, еще незрелых произведений. Они проходят свой "ранний период". У Михаила Аникушина все получилось наоборот. Совсем молодым еще скульптором, мало тогда кому известным — разве что учителям и соученикам, — он создал памятник Пушкину, который ныне стоит на одной из центральных площадей Ленинграда. И сразу стал Аникушиным.

Сразу вошел в историю нашего изобразительного искусства. Приобрел авторитет, известность, государственные заказы, а несколько позднее — обширную мастерскую на Петроградской стороне, где рождаются многие его вещи.

Творческая эпопея, сопутствовавшая рождению аникушин-ского Пушкина, описана, известна и все же удивительна. Молодому скульптору удалось превзойти многих маститых художников, участников всесоюзного "престижного" конкурса, собственных учителей, признанных ваятелей страны. И произошло это далеко не в лучшие времена нашей истории, когда сильна была власть авторитетов, когда имя значило подчас куда больше, чем само произведение. Но, наверное, такова была сила таланта молодого скульптора, его страстная убежденность в своей правоте, обаяние его идеи, ее романтический накал.

Рукописи не горят. Но глина разрушается. Не вечен и гипс. К счастью, проект памятника, претерпев множество изменений, смог воплотиться в бронзе. Аникушинский Пушкин теперь всегда будет говорить с каждым, кто придет к его подножию на ленинградскую площадь Искусств. Аникушину исполняется 75. Его Пушкину — 35. Ни ту, ни другую дату не назовешь старостью.

Главная черта таланта скульптора Михаила Аникушина — требовательность к себе. Эту черту личности ставил на одно из первых мест, обращаясь к поэту, художнику, Пушкин:

...Ты сам свой высший суд;

Всех строже оценить умеешь ты свой труд.

Ты им доволен ли, взыскательный художник?..

Вполне допустимо вообразить, что великий поэт, обладая даром предвидения, предугадал не только незарастающую народную тропу, но и подвиг автора рукотворной своей статуи. Ремесленник может выполнить ту или иную скульптурную работу: девушку с веслом; парадный портрет дважды героини из совхоза; даже автопортрет (обижаться, по крайней мере, будет не на кого). Ремесленник, если он дерзок, может воссоздать в бронзе и Пушкина. Но и в нем не будет одухотворенности.

Неспециалисту трудно понять: стоит в мастерской вроде бы вполне готовая вещь. Она гармонична, выразительна. Кажется, переведи ее в бронзу — и памятник готов. На наш взгляд, это можно сделать немедленно. Но Аникушин никогда не торопится, — может быть, поэтому и успел так много. Всегда ему кажется, что можно, а значит необходимо сделать лучше. Такова черта подлинного художника. Поэтому месяцами, годами, в некоторых случаях — десятилетиями не выпускает он из мастерской, не выносит на суд зрителей ту или иную работу. Памятник Чехову для Москвы в этом отношении особенно показателен — заказ на него скульптор получил... в 1961 году!.. Подойдет к модели, что-то тронет рукой, что-то неуловимо изменит, нахмурится — и снова задернет влажную глину пластикатовым покрывалом.

Перечень работ, созданных и создаваемых Аникушиным, занял бы куда больше места, чем эти короткие заметки о нем. Лениниана. Пушкиниана. Монумент Победы — памятник героическим защитникам Ленинграда в годы Великой Отечественной войны — при въезде в город со стороны аэропорта "Пулково", с Киевского шоссе. Снова и снова — изящный Чехов, над воплощением которого скульптор бился четверть века. Многие десятки других работ. Одни ему самому нравятся больше, другие, возможно, меньше. Но художник — не робот, не автомат. У него живой глаз, живая рука, живое сердце. И все его чувства по-разному откликаются на те или иные события, на впечатления жизни, на образы современников, знакомых, друзей, "натуры".

Я не искусствовед, и мне трудно судить, какова степень новизны, новаторства в творчестве Аникушина. Об этом написано и будет еще написано в специальных работах и монографиях. Но есть область пластики, где своеобразие скульптора очевидно даже неспециалисту. Речь идет о мемориальной скульптуре, о памятниках выдающимся деятелям науки и культуры, навсегда от нас ушедшим.

Эти работы стоят в тиши некрополя, под сенью деревьев, охраняя вечный сон великих мастеров земли нашей. Но именно в этой области нашел Аникушин индивидуальные пути, новые решения. Извечными мотивами мемориальной скульптуры, которой отдали дань самые выдающиеся мастера русского искусства, обычно оставались печаль, тоска, надгробный плач, безнадежность, непреходящая грусть. В работах Аникушина — совсем иные, может быть, непривычные для этого рода скульптуры настроения. В этом смысле особенно впечатляют надгробные памятники актерам.

Е.П.Корчагина-Александровская, знаменитая в истории театра тетя Катя, возникает в горельефе в момент произнесения одного из монологов. На лице — полуулыбка. Правая рука прижата к груди, что подтверждает изображение момента сценического действия.

Голова трагического актера Ю.М.Юрьева склонена вниз. Но этот наклон исполнен не столько печали, сколько спокойной задумчивости. На плече артиста — романтический плащ, чего обычно избегает Аникушин. Но здесь плащ оправдан: он включается в облик актера, чье искусство отличалось романтической приподнятостью.

Но особенно примечателен в этом смысле памятник Николаю Константиновичу Черкасову, изваянный скульптором с подлинным блеском. Черкасов в композиции Аникушина сидит, но угловатые, заостренные линии памятника подчеркивают рост артиста — не только физический, но и духовный его масштаб. В фигуре артиста нет и следа меланхолии — напряжение, порыв.

Нет смысла перечислять, какие новые, оконченные и неоконченные работы скульптора стоят сегодня в его мастерской. Пока увидят свет эти строки, некоторые из них будут установлены в разных городах, иные останутся на своих местах: придирчивый автор решит, что они еще несовершенны. Сейчас трудно это предугадать. Несомненно одно: талант и высочайшее стремление к совершенству всегда будет отличать каждую модель в этой мастерской.

Специалисты утверждают, что талантлив каждый челоловек, что и талант, и трудоспособность, и требовательность к своей работе можно в себе развить. Что рисовать и лепить можно научить почти любого человека — как читать и писать.

Не будем спорить со специалистами. Пусть тот, кто верит в это — попробует...