Верещагин, Василий Васильевич (1842-1904)
Василий Васильевич Верещагин — один из тех, сравнительно немногих, русских художников второй половины 19 века, которые еще при жизни добились мировой известности. Его выставки неоднократно устраивались в Западной Европе и Америке. Только за последние десять лет жизни у него было более тридцати персональных выставок, из них половина за границей. Нередко его выставки запрещали, часто они сопровождались скандалами, в прессе Верещагина то ругали, то называли гением. И русская провинция, и европейские столицы равно интересовались его творчеством.
Верещагин внимательнее других русских художников относился к экспонированию своих картин, внеся в эту область много нового: на его выставках рядом с картинами могли быть показаны экзотические предметы быта и оружие, коллекции минералов и чучела животных, звучала музыка — рояль, орган, фисгармония. Действительно, подлинной средой бытования его картин были, пожалуй, именно выставки, хотя, конечно, они попадали позднее в музейные собрания; Но не коллекция любителя художеств, не стены богатого салона, как то могло быть в 18 — начале 19 века, были их истинным пристанищем, а публичное обозрение, встреча с большим количеством зрителей, активное воздействие на умы и сердца "масс". Важнейшая черта живописи 19 века — стремление к актуальности сюжета, к публицистической заостренности позиции художника — проявилась у Верещагина чуть ли не в крайней своей форме. Злободневность сюжета была для него одним из главных критериев творчества. Свою задачу художник видел в демонстрации различных негативных явлений в жизни человечества, мешающих прогрессу: ужасов войны, несправедливостей, отживших нравов. Художественная полноценность картины необходима, таким образом, для полноценности свидетельства, заключенного в ней, но само творчество подчиняется необходимости, выходящей уже за рамки собственно искусства. Стремление превзойти чисто художественные задачи — также существенная черта русского искусства этого времени. И в этом, как и в просветительском пафосе своего творчества, Верещагин — характернейшая фигура русской живописи второй половины 19 века.
Однако Верещагин остался в русском искусстве фигурой, стоящей особняком — прежде всего из-за того, что он так и не примкнул к передвижникам. Свой отказ он неоднократно мотивировал тем, что картины его должны "что-либо сказать", другие же полотна только отвлекут от них внимание, "...я выработал свою технику, имею сказать много интересного и приучил общество к тому, что в картинах моих нет лжи и фальши; смотреть меня всегда пойдут — зачем же мне компания?" — не без гордости писал он В.В.Стасову.
Биография Верещагина с ее событийной стороны довольно живописна. Он родился в небогатой помещичьей семье, окончил, по настоянию родителей, петербургский Морской кадетский корпус. Не испытывая желания стать офицером, Верещагин, будучи с детства человеком чрезвычайно целеустремленным и самолюбивым, оканчивает корпус первым учеником, несмотря на то что в это время уже серьезно занимается рисованием. Подав в отставку, он в течение трех лет учится в Академии художеств, но затем бросает ее, отмечая этот факт сожжением одобренного начальством картона на тему из античной мифологии. В дальнейшем Верещагин еще не раз будет сжигать свои произведения — это станет для него одной из форм протеста, отстаивания своего права на самостоятельность. Бросив Академию, Верещагин отправляется на Кавказ, где заполняет акварелями и рисунками три толстых альбома, затем в Париж. Там он три года занимается в академии Жерома. К концу шестидесятых годов он уже вполне сформировавшийся художник.
Верещагин много путешествовал, участвовал во многих войнах, судьба его почти авантюрна. "Дать обществу картины настоящей, неподдельной войны, — нельзя, глядя на сражение в бинокль из прекрасного далека, а нужно самому все прочувствовать и проделать, участвовать в атаках, штурмах, победах, поражениях, испытать голод, холод, болезни, раны... Нужно не бояться жертвовать своею кровью, своим мясом, иначе картины будут "не то"", — писал художник. Впервые в военных действиях он участвовал в 1867-70 годах, когда в качестве вольноопределяющегося был прикомандирован к русской армии, стоящей на русско-китайской границе в Туркестане. Участвуя в боях, Верещагин проявлял необычайную смелость и решительность, "на всех вылазках был впереди", как сообщают, современники, часто бывал на волосок от смерти. Известен эпизод, когда он в одиночку, с саблей и револьвером в руках, отбился от целого отряда степняков, что впоследствии нашло отражение в картинах "Нападают врасплох" и "Окружили — преследуют". Несмотря на резкую критику, которой Верещагин публично подверг своего начальника — генерала (что в условиях военных действий могло стоить ему жизни), он был награжден Георгиевским крестом за личное мужество — и это была единственная награда, от которой он не отказался за всю жизнь.
По туркестанским впечатлениям, уже позднее, в годы пребывания в Мюнхене, Верещагин создал серию картин. Наряду с ними существуют и этюды, отличающиеся почти той же мерой законченности. Для Верещагина характерна работа сериями, каждая из которых представлялась ему в виде некоей "эпической поэмы". Картины часто создавались им как парные — "После удачи (Победители)" и "После неудачи (Побежденные)", "У крепостной стены. Пусть войдут" и "У крепостной стены. Вошли". Все это меняло традиционные представления о картине, как и то, что полотна Верещагина часто сопровождались надписями на раме, разъясняющими и комментирующими содержание картины. Так, центральная вещь туркестанской серии — "Апофеоз войны" (1871) — наделена текстом: "Посвящается всем великим завоевателям, прошедшим, настоящим и будущим". Это придает картине пафос, выходящий за рамки описания конкретного исторического факта (первоначально картина должна была называться "Апофеоз Тамерлана") и превращающий ее в аллегорическое обвинение войне вообще.
Борьба средствами искусства с "ужасным призраком войны" мыслилась Верещагиным как главная задача творчества. Им была совершена подлинная революция в издавна существовавшем батальном жанре живописи. Прежде это были торжественные сцены побед, триумфы полководцев, апофеозы героев; эпоха наполеоновских войн еще больше усилила в искусстве мифологизацию геройского подвига, известную романтизацию войны. Но во второй половине 19 века и сами войны, и взгляд на них изменились — и одним из первых зафиксировал это изменение Верещагин. Не событие триумфа, отодвигаемое часто на второй план, интересует его, но трагическая цена победы, грязные и бессмысленные подробности войны, варварские зверства, преступное безразличие начальства, становящееся причиной гибели сотен людей. Верещагин разоблачает миф о войне вообще — но и вполне конкретную ложь о тех или иных военных кампаниях, которые он наблюдал своими глазами. Отсюда многочисленные запреты на его картины. Такой скандальной атмосферой оказались овеяны наиболее сильные и резкие в своей правдивости произведения — "Забытый" (1871), "Панихида по убитым" (1877-79), "На Шипке все спокойно!" (1878-79) и другие.
Верещагин, по его словам, стремился писать не "праздничные" картины войны, но войну "как она есть". Отсюда, при всей запрограммированности его картин на экспрессивную, гневную реакцию зрителя, подчеркнутая бесстрастность его "речи", ставившая иногда в тупик даже его восторженных почитателей, одним из которых был Стасов. Его удивило желание Верещагина ввести в серию картин, посвященную "истории заграбастания Индии англичанами", полотно с изображением принца Уэльского, которого Стасов считал сугубо отрицательной фигурой; однако для документалиста Верещагина это было совершенно необходимо. "Тенденция" в его творчестве должна была сочетаться с объективностью художественного языка, с максимальной точностью и документальностью. Отсюда тяга Верещагина к фотографически переданным подробностям, к достоверности "вида", что заметно также и в его пейзажных работах ("Мавзолей Тадж-Махал в Агре", 1874-76). Внимание к иллюзии, свойственное Верещагину, заставляло его больше заботиться о "выполнении" картины, чем это было свойственно рядовым передвижникам того времени, отсюда высокая техническая грамотность его живописи и исключительно хорошая ее сохранность.
В последние годы жизни художник совершил путешествия на Филиппины, на Кубу; но последней увиденной им страной стала Япония. 31 марта 1904 года он погиб при взрыве броненосца "Петропавловск", натолкнувшегося на японскую мину у Порт-Артура, погиб вместе с семьюстами матросами и офицерами и в их числе — адмиралом С.О.Макаровым. Художник разделил судьбу своих героев.