Маньяско, Алессандро (1667-1749)
Алессандро Маньяско жил и работал в Италии на рубеже 17 и 18 столетий. Для его родины это был сложный период истории. Страна не раз становилась ареной опустошительных войн между крупнейшими европейскими державами, большинство княжеств находилось в зависимости от Испании. Эти исторические реалии не могли не сказаться на развитии культуры. Определявшие итальянское искусство 17 столетия барочно-академическое и караваджистское направления постепенно утрачивали героический пафос и монументальный размах; в то же время появлялись новые течения, отражавшие интерес к современности, к бытовому и пейзажному жанру. События трагической действительности порождали новые оттенки в ее художественной интерпретации. В изобразительном искусстве все заметиее звучали ноты сатиры, гротеска, иронии или острой меланхолии. Появляются художники с неповторимо индивидуальным видением мира и открыто экспрессивной, а также очень личностной манерой его отображения. Именно таким художником был Маньяско, и, возможно, в его творчестве с наибольшей силой проявился крайний индивидуализм художественного восприятия.
Восторженная биография Маньяско, составленная его соотечественником, генуэзцем К.Дж.Ратти в середине 18 века, свидетельствует о широкой прижизненной известности художника. Меценаты, современные почитатели искусства Маньяско, ценили в его живописи виртуозное владение кистью, динамику и экспрессию живописной композиции, гротескную неожиданность сюжетов.
Алессандро Маньяско, прозванный Лиссандрино, родился в Генуе, в семье художника Стефано Маньяско, ставшего его первым наставником в искусстве. После смерти отца, десяти лет от роду, он перебрался в Милан и поступил в учение к одному из наиболее значительных живописцев города Филиппе Аббиати. В 1703-11 годах Маньяско работал во Флоренции при дворе герцога Тосканского, в 1711-35 годах уже зрелым, сложившимся мастером вновь в Милане, а под конец жизни, в 1735 году, вернулся в родную Геную, где и умер 12 марта 1749 года.
В процессе формирования искусство Маньяско впитало различные импульсы. Но и у предшественников, и в современной художественной среде он откликался на то, что было ему близко по духу: свободная, эмоциональная манера генуэзской "живописи мазка и пятна" (pittura di tocco e di macchia), драматический и театрализованный характер изображения чудес, мученичеств и экстазов святых у его учителя Аббиати; бурные, романтически-взволнованные пейзажи Сальватора Роза, гипербола и гротеск графики Жака Калло.
Маньяско работал в портретном жанре, имел опыт фресковой росписи (Бриньяно, Кастелло Висконтео), писал религиозные композиции ("Распятие", Москва, ГМИИ им. А.С.Пушкина) и вакханалии среди античных руин (Ленинград, Эрмитаж; Москва, ГМИИ), но наиболее полным выражением его художественной индивидуальности можно считать пейзажи и сцены из современной жизни. Большую известность получили картины "монастырского цикла", над которыми художник работал в 1720-х годах в Милане. "Трапеза монахинь" (Москва, ГМИИ), "Выбривание тонзуры" (Вена, частное собрание), "Греющиеся монахи" (Венеция, собрание Италико Брасс), "Похороны" (Италия, частное собрание), "Монахини за пряжей", "В библиотеке" и другие полотна воссоздают эпизоды жизни за монастырскими стенами. Но это не спокойное бытописательство; под кистью Маньяско они преобразуются в мрачную и трагическую комедию бытия. Художник утрирует фигуры, пишет их непомерно худыми и вытянутыми. Материальную осязательность этим бесплотным теням придают одежды, крупные складки которых очерчены стремительными линиями. Их изломанные контуры в сочетании с аффектированными жестами, тревожным, вихревым движением композиции и колоритом, выдержанным в темных коричнево-оливковых тонах со вспышками ярких цветовых пятен и световых бликов, погружают происходящее в мрачную, экстатическую атмосферу. В той же манере живописует художник застенки инквизиции, привалы цыган и комедиантов ("Обучение сороки", Флоренция, Уффици), солдатские караульни, кухни, сцены колдовства ("Ведьма", частное собрание), персонажей народной "комедии дель арте" ("Танец Коломбины", Венеция, собрание Италико Брасс). Активному претворению действительности в воображении художника вторит темпераментная живописная манера. Своеобразный пластический мир Маньяско обретает убедительность благодаря гибкости его кисти, лепящей его то длинными, то короткими, то параллельными, то зигзагообразными, то легкими и прозрачными, то пастозными мазками. Дробный, текучий мазок выявляет и усиливает все смешное и нелепое в фигурах, придает ощущение зыбкости, фантастичности сцене в целом.
Герои картин художника захвачены эмоциональной энергией необычайной силы. Кажется, что природа этих эмоций несет в себе сатанинское начало; напряжение оказывается чрезмерным для человеческого существа, оно деформирует его. Приемы гиперболы, неожиданных контрастов, гротеска, которые так любит художник, не дают образу утвердиться в однозначной серьезности, наполняют его едкой иронией и вместе с тем вызывают острую жалость. Образы Маньяско балансируют на грани, когда истовый экстаз готов обернуться лицемерием, "плуты — оказаться праведниками, а праведники — плутами" (из сочинения Франсиско Кеведо). Дух авантюрности и социальной сатиры роднит произведения Маньяско с испанскими "плутовскими" романами 17 века. Однако авантюризм был также приметой современной художнику итальянской жизни с ее расшатанностью нравственных устоев и общественных связей, порождавшей жажду приключений, легкой наживы, ловкого мошенничества. Не случайно пейзажи Маньяско часто "населены" бродягами, разбойниками, контрабандистами.
Ощущение изменчивости, динамики жизни, ее мгновенных метаморфоз находит выражение в самой живописной технике Маньяско. Художник выработал собственный метод, заключавшийся в том, что после написания картины поверх окончательного слоя тонких лессировок он проходился кистью, нанося смелыми ударами маленькие корпусные мазки, акцентирующие света, ритмизующие поверхность полотна и сообщающие необычайную выразительность фактуре.
Единство живописной ткани изображения и проникающего его внутреннего движения особенно выразительно претворено в пейзажах Маньяско, где взмывающие волны, разметанные ветром кроны деревьев, несущиеся облака соединяются в единый порыв стихии, увлекающий своим вихрем человеческие фигурки ("Пейзаж с прачками", Краков, Национальный музей; "Пейзаж с фигурами", Москва, ГМИИ).
"Дьявольская" кисть Маньяско, заслужившая ему сравнение с виртуозом музыки — Паганини, несколько утихает в самых последних работах художника, проникнутых духом умиротворенности ("Христос в Эммаусе", Генуя, монастырь св. Франциска). В композиции "Прием в саду виллы д'Альбаро" (Генуя, Палаццо Бьянко) возникающая на втором плане величественная панорама долины с виллами и виноградниками под защитой холмов, разительно отличаясь от обычных напряженных ландшафтов Маньяско, приоткрывает путь пейзажному видению 19 века.