Калло, Жак (1592-1635)
Короткая и блестящая жизнь Жака Калло пришлась на бурную эпоху: по Европе прокатывались войны, самой крупной и затяжной из которых была Тридцатилетняя, перекраивались границы государств, распадались великие державы. Художник постоянно оказывался в гуще событий, и когда работал в Италии, Франции, Нидерландах, и, конечно, в родной Лотарингии, в столице которой, городе Нанси, он родился. Семья была не самой богатой и знатной, но все же состояла в родстве с самой Жанной д'Арк, которой бабка Калло приходилась внучатой племянницей. Второй сын в семье, он предназначался к духовной карьере, однако страсть к рисованию была столь велика, что мальчику удалось воспротивиться отцовскому желанию отдать его в иезуитский коллеж. Калло уехал в Рим и пробыл там три года, обучаясь у француза Филиппа Томассена, художника не слишком даровитого и учителя не слишком добросовестного. Случай свел его со знаменитым итальянским гравером Антонио Темпестой, получившим заказ на оформление погребальной церемонии испанской королевы Маргариты и нуждавшимся в помощниках. У Темпесты Калло впервые попробовал свои силы в офорте, технике, в будущем неразрывно связанной с его именем. Вскоре он получил приглашение к тосканскому двору и с 1614 года стал придворным художником флорентийского герцога Козимо II Медичи. Это было началом самостоятельного творческого пути Жака Калло, длившегося недолго, всего около двадцати лет, но необычайно интенсивного и плодотворного.
Первые исполненные им серии — "Баталии Медичи" и "Война любви", запечатлевающая пышное театральное зрелище, состоящее из феерических шествий, триумфов и маскарадов, "Война красоты" и "Флорентийские интермедии", гравированные еще молодым и неопытным художником, — позволяют тем не менее говорить о его склонности к изображению многолюдных массовых сцен и об умении строить сложные композиции таким образом, что, по замечанию одного из биографов, "все отдельное является отдельным и в то же время принадлежит целому".
С каждым годом все больше расцветает изобретательность и изощренность фантазии и маэстрия исполнения. В 1617 году Калло начал серию "Каприччи", состоящую из пятидесяти листов и скромно задуманную как пособие для детей, обучающихся рисунку. Соседствующие друг с другом красивейшие городские виды и глухие переулки, пустыри, развалины и лачуги; фейерверки, колесницы, военные парады, нищие, калеки, священники, кавалеры — образуют праздничную и чудовищную, гротескно-контрастную картину жизни Великого герцогства Тосканского, награвированную штрихом нервным и гибким, изысканным и виртуозным.
Страсть к фантазии и гротеску нашла воплощение в офорте "Искушение святого Антония" (1617), тяга к изображению массовых сцен — в великолепном "Веере" (1619), представляющем сражение цехов суконщиков и красильщиков на реке Арно во Флоренции, и особенно в знаменитой "Ярмарке в Импрунете", шедевре мировой гравюры.
Прославленный офорт Калло создал осенью 1619 года, когда гостил у одного из своих почитателей в предместье Флоренции Импрунете, где каждой осенью в день святого Луки устраивалась большая ярмарка. С восхитительным мастерством художник размещает на небольшом листе бумаги огромную толпу (копировавший "Ярмарку" живописец Давид Тенирс Младший насчитал на ней 1138 человек, 45 лошадей и 137 собак) и передает общее сложное движение всей изображенной массы, которая при рассматривании постепенно распадается на составляющие группы, обладающие собственным ритмом. Движение это словно бы нарастает из глубины к переднему плану, детализируясь и дробясь на отдельные сценки и фигуры.
"Ярмарка в Импрунете" была одной из последних итальянских работ Калло — в 1621 году, после смерти Козимо II, художник вернулся в Нанси. На родине он не сразу обрел необходимое покровительство и заказы и первое время занимался повторением уже получивших известность серий, доски которых он вынужден был оставить в Италии. Тогда же Калло исполнил свои, может быть, самые гротескные серии — "Горбуны" (1622 — 23), "Нищие" (1622) и "Балли ди Сфесания" (1622), что можно перевести как "Танцы бескостных или беззадых", — населенные нелепыми и причудливыми персонажами итальянской комедии масок. Однако со временем пришли заказы и от церкви, для которой Калло награвировал две серии, получившие название "Малых страстей" и "Больших страстей" (1623-24), и ряд иллюстраций к религиозным сочинениям, и от Лотарингского двора, для которого он исполнил виды Нанси (1625-26) и "Большую охоту" (1626-28).
Калло имел уже репутацию одного из лучших европейских граверов, когда получил заказ от правительницы Южных Нидерландов инфанты Изабеллы изобразить осаду Бреды — брабантской крепости, взятой испанцами в июле 1625 года после упорной одиннадцатимесячной осады; для этого он посетил Брюссель и Бреду. В 1627 году огромная гравюра на шести больших листах, за которую Калло получил награду в 800 экю, была закончена. Она предназначалась для рас-' пространения при европейских католических дворах и посвящалась Изабелле, однако самой Изабеллы на ней почти не видно — ее прибытие в испанский военный лагерь в карете, запряженной шестеркой лошадей, почти затерялось среди множества других сцен, которые Калло уместил на офорте. Здесь можно видеть группу всадников, а среди них командующего — генерала Амброзио Спинолу, самого Калло — он рисует по указаниям инженера Кантагаллины, который показывает ему планы осады. Здесь изображены тысячи марширующих, спящих, раненых, дерущихся, мародерствующих солдат; навесы кухонь, быки и овцы; виселица, барабанщики, шлюхи, дуэль; женщины, расстилающие белье после стирки на берегу, постройка укреплений и план крепости; бесконечные дали с миниатюрными строениями и крошечными фигурками, которые можно рассмотреть только в лупу. В столь сухой и неподвижный род изображения, как топографический план, Калло внес бесконечное разнообразие и динамику, представляя утомительные военные будни, мозаику отдельных сцен, никак не складывающуюся в ясную картину военных действий для стороннего наблюдателя, неспособного уловить во внешней сумятице логику стратегического замысла.
Вскоре после окончания работы над "Осадой Бреды" Калло отправился в Париж для выполнения заказа французского короля Людовика XIII. Калло должен был награвировать взятие крепости Сен-Мартен на острове Рэ близ Ла Рошели и штурм самой Ла Рошели, последнего оплота французских протестантов, завоеванной в 1628 году после тринадцати месяцев осады. Хотя Калло приступил к работе несколько лет спустя после событий, он изобразил их с такой детальностью и множеством подробностей, что сами участники осады были уверены, что Калло находился среди них. Оба огромных листа построены по тому же принципу, что и "Осада Бреды ", но сделаны с еще большей живостью и блестящим мастерством. Великолепный бордюр с отдельными сценами и поясняющим текстом окружает топографический план, открывающийся с высоты птичьего полета. Панорама разворачивается не постепенно, — резким, почти кинематографическим перепадом соединены первый и дальний планы, что, в сочетании со сложностью ракурсов и поворотов, придает ей энергию движения, особенно эффектную при изображении парусников, направляющихся к острову Рэ.
Возвращение Калло в родной город было печальным. Война, которую он привык изображать на своих гравюрах увиденной издалека и с высоты, вступила в Лотарингию. Герцогство, расположенное между Францией и Германией, не имело шансов сохранить независимость, находясь рядом с двумя воюющими государствами. "Малые" и "Большие бедствия войны" — отклик художника — показывают неисчислимые опустошения, пожары, грабежи, насилия, разорение и мародерство. Когда после осады сдался Нанси, Людовик XIII, вступив в завоеванный город, "послал за Калло и предложил ему изобразить это новое завоевание, подобно тому как он сделал это после падения Ла Рошели. Но Калло... просил его величество избавить его от такого поручения, ибо он был лотарингцем и потому, как ему казалось, не должен был делать ничего противного чести его принца и его родины".
Он умер вскоре в Нанси, и эпитафия, сочиненная его другом и учеником, гласит: "...Я, Жак Калло, великий и прославленный калькограф, покоюсь на сем месте в чаянии воскресения из мертвых. Мой род не был знатен, но мое звание благородно; моя жизнь была недолгой, но счастливой; слава же моя есть и будет вне сравнений..." И действительно, Калло достиг в офорте непревзойденного мастерства, гравируя исторические события, придворные, театральные и народные сцены, религиозные сюжеты, пейзажи и наделяя каждый лист свойственными лишь ему неудержимой фантазией, динамичной свободой композиции и поразительной меткостью видения.