Моризо, Берта (1841-1895)
Для одной из фигур картины "Балкон", написанной в 1868 году знаменитым художником Эдуардом Мане, позировала черноволосая молодая женщина — Берта Моризо. Она тоже была художницей. Мане познакомился с ней в 1867 году, когда Моризо выставила в Салоне свою картину, изображавшую вид современного Парижа.
Берта родилась в 1841 году в Бурже, где ее отец был префектом. Вместе со своей сестрой Эдмой она, как многие дочери состоятельных родителей в то время, брала уроки рисования. Однако начинающая художница делала такие успехи, что ее перестали удовлетворять рядовые учителя и копирование в Лувре. Берта Моризо была представлена пользовавшемуся всеобщим уважением мэтру — Камилю Коро. "Папаша Коро", как его называли, на протяжении нескольких лет давал советы молодой девушке и даже, вопреки своей обычной замкнутости, стал по понедельникам обедать у ее родителей.
В 1874 году Берта Моризо приняла участие в первой выставке художников-импрессионистов. Пройденная ею школа Коро, умение работать на открытом воздухе, интерес к современным сюжетам — все это сближало Моризо с Моне, Писсарро, Ренуаром. Но подлинным ее кумиром стал Эдуард Мане, который признавался главой нового направления в живописи. Берта породнилась с художником, выйдя замуж за его брата Эжена.
Отчасти благодаря ее посредничеству Эдуард Мане сблизился с группой импрессионистов, воспринял применявшиеся ими приемы передачи солнечного освещения.
Моризо, как и Мане, работала, заполняя холст большими ровными заливками цвета. Это отличало ее работы от произведений других импрессионистов, написанных более мелким, дробным мазком с применением разделения цветов — то есть передачи оттенков путем сопоставления положенных рядом мазков чистого цвета. На первой выставке импрессионистов Берта Моризо показала наиболее интересные из созданных ею картин — "Колыбель", "Прятки" и "Чтение". Эти работы отражали тот круг сюжетов, который и в дальнейшем был близок художнице: материнство, домашний семейный быт, отдых на открытом воздухе. У Моризо было то же сочетание портрета с жанровой картиной и с пейзажем, что и у других импрессионистов, но если Ренуара и Моне привлекала светская жизнь — общественные купальни, танцы, катание на лодках, если Писсарро запечатлевал сценки крестьянского быта, то Моризо открывала перед зрителем частную жизнь парижской дамы из обеспеченных слоев общества.
Как и другие импрессионисты, Моризо сразу столкнулась с непониманием ее работ широкой публикой. Ее бывший учитель Жозеф Гишар по просьбе матери художницы прислал такой отчет о выставке: "Когда я вошел туда, дорогая мадам Моризо, меня охватило чувство подавленности при виде работ Вашей дочери в этом нездоровом окружении... Если смотреть добросовестно, то, конечно, можно кое-где найти отличные работы, но все они в той или иной мере не совсем нормальны. Мадемуазель Берта тоже оказалась жертвой этого помешательства, у нее несколько свихнулись мозги..." Но были и те, кто понял значительность открытий импрессионистов и оценил дарование художницы. К их числу принадлежал известный критик демократического лагеря Кастаньяри, который писал о ней: "Одухотворенная до кончиков пальцев, и какое изысканное художественное восприятие именно в кончиках ее пальцев!"
Склонность Моризо к быстрым изящным заметкам с натуры раскрывалась в ее акварелях, которые поэт Поль Валери сравнивал с "дневником женщины, средства выражения которой — краска и карандаш". Моризо набрасывала фигурки молодых девушек, детей, любуясь непринужденной грацией их поз, замечая игру света на белых платьях и фартучках. В этих работах особенно заметна поэтичность, лиричность восприятия художницы, которая сама была заботливой матерью и любящей женой.
Моризо была одним из самых верных членов группы импрессионистов, она пропустила лишь одну из совместных выставок. Ее живопись составляла своеобразную грань французского импрессионизма, обладала непосредственностью и свежестью нового искусства и в то же время несла отзвук настроений сентиментализма, рокайльной тонкости восемнадцатого столетия.
В доме супругов Мане часто бывали Ренуар, Дега, поэты Анри де Ренье, Стефан Малларме. Художники, ее товарищи, высоко ценили Берту и как живописца, и как человека. В 1895 году Камиль Писсарро писал своему сыну Люсьену: "Я остался в Париже, чтобы быть на похоронах нашего старого товарища Берты Моризо; она умерла от инфлюэнцы. Ты не представляешь себе, как мы были поражены и огорчены смертью этой очаровательной художницы, с таким прелестным женственным талантом украшавшей нашу импрессионистическую группу".