Гроот, Георг Кристоф (1716-1749)
Живопись Георга Кристофа Гроота продолжает портретную линию "россики" первой половины 18 века, как принято называть творчество работавших в России иностранных художников. В его лучших портретах принципы рококо находят законченное стилевое выражение, обогатившее русскую культуру новой художественной традицией.
Георг Кристоф родился в Штутгарте. Как и брат Иоганн Фридрих, впоследствии известный мастер сцен охоты, изображений животных и птиц, придворный живописец елизаветинского двора в 1749-61 годах, он учился у отца — И. X. Гроота. Выписанный генералом Левендалем как портретист, с 1741 года Гроот работал в Ревеле. "Портрет генерала Левендаля с женой за чайным столом" (1741) — самая ранняя известная работа Гроота-портретиста. Выполненная в традициях северного барокко с его приверженностью натурализму, она характеризуется повышенным интересом к передаче антуража; формы несколько тяжеловесны, но манера письма достаточно свободна.
Гроот приезжает в Петербург в 1743 году. Два года как окончилось царствование Анны Иоанновны, сумрачное десятилетие, в котором, по словам исследователя, "царицыны мартышки и дураки, сказители и толкователи снов — завершенно выражают стиль эпохи". В тридцатые годы 18 века художественная жизнь России почти замирает: сосланы в Сибирь братья Никитины, многие иностранные художники уезжают из России; роль самого художника низводится до уровня оформителя фейерверков и маскарадов. В живописи нарастают архаизирующие тенденции, свидетельствующие о возрождении в живописи традиций допетровского "византинизма" — своеобразная реакция на "европеизацию".
В царствование Елизаветы (1741 — 61) жизнь двора, во многом определяющая развитие искусства, становится непрерывным праздником: "Елизавета была от природы одарена довольным разумом, но никакого просвещения не имела... с природы веселого нрава и жадно ищущая веселья, чувствовала свою красоту и страстна умножать ее разными украшениями..." Елизаветинское время — наивысший расцвет стиля барокко. В живописи это блеск внешнего великолепия, доминирующий интерес к чувственно воспринимаемой форме произведения и оставляющий в стороне внутренний мир человека. Отсюда — звучный, нарядный цвет, "живописная" поверхность полотна, пространственность композиционной схемы, любовное внимание к аксессуарам — одежде, драгоценностям, интерьеру.
Мастерство рокайльного изыска "малера" Гроота отвечало вкусам двора, и с 1746 года он — придворный живописец.
Стиль рококо, проникнутый гедонистическим мироощущением, ярко проявил себя в художественной культуре Франции эпохи царствования Людовика XV. Рококо — в сущности, рафинированный вариант позднего барокко. Его отличает интимная игривость по сравнению с экстатическим величием и парадностью барокко, прихотливость и игрушечность форм, большая живописность, меньшие размеры картин, рассчитанные на близкое рассматривание в небольшом пространстве интерьера. В России, где в середине 18 века наблюдается переориентация художественного вкуса на искусство Франции, элементы рокайля уже возникали в живописи Л.Каравакка и И.Никитина, например в портретах царевны Натальи Алексеевны (не позднее 1716, ГРМ) и барона С.Строганова (1726, ГРМ), но не получили в дальнейшем самостоятельного развития.
Гроот оттачивает свою манеру в парадных портретах, имеющих многочисленные повторения. 1743 годом датированы портрет вел. князя Петра Федоровича, впоследствии императора Петра III (ГТГ, повторение — ГРМ) и "Конный портрет Елизаветы Петровны с арапчонком" (ГТГ). В последнем определенно проявилась тенденция к превращению портрета в "сюжетную" картину. Эта работа, как и известный "Портрет Елизаветы в черном домино, с маской в руке" (1748, ГТГ, повторение — ГРМ) и парные конные портреты Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны, будущей императрицы Екатерины II (оба — ГРМ), концентрируют характерные рокайльные черты манеры Гроота. В интимном портрете Елизаветы сюжетная завязка задается карнавальным мотивом. Момент игры присутствует и в конных портретах Петра и Екатерины, повторяющих в общих чертах композиционную схему конного портрета Елизаветы. Относительно небольшие размеры, живописное изящество, "игрушечность" выражений и поз фигур на гарцующих лошадках, а главное — установка на нарочитую парадность привносят в образ ощущение чего-то "ненастоящего". Примечательно, что конный портрет Елизаветы был использован для фарфоровой группы, выполненной в 1740-х годах на знаменитом Мейсенском заводе в Саксонии.
Весьма значительна иконография Петра Федоровича и Екатерины Алексеевны. Изображая великокняжескую чету, Гроот идеализирует модели. Он исходит скорее из представления об идеале властительных персон, нежели следует их индивидуальности. Как, к примеру, в их двойном портрете, где лицам Петра и Екатерины придано значительное выражение, несколько приукрашены их черты и слащаво-манерны жесты рук. Такой образ Петра далек от свидетельства Е.Дашковой, первой женщины — президента Российской Академии наук: "Поутру быть первым капралом на вахтпараде, затем плотно пообедать, выпить хорошего бургундского вина, провести вечер со своими шутами и несколькими женщинами и исполнять приказания прусского короля..."
Иные по характеру портреты знати, отмеченные чертами барочного натурализма: основателя нижнетагильских металлургических заводов А.Н.Демидова (1745, ГТГ), генерал -
фельдмаршала кн. В.В.Долгорукова (до 1746, ГТГ), В.А.Шереметевой (1746, ГТГ), семьи князей Куракиных — обер-шталмейстера сенатора кн. А.Б.Куракина (ок. 1747, ГРМ), его сына, прапорщика Преображенского полка кн. Бориса (1748, ГРМ) и дочери кн. Анны (кон. 1740-х, ГРМ). В этих портретах, где модель заполняет почти все пространство холста, Гроот обнаруживает склонность к педантичной детализации лиц и аксессуаров.
В 1747 году художник создает серию картин для Большого дворца в Петергофе — "Аполлон и Дафна", "Каин и Авель", "Авраам и Исаак", "Лот с дочерьми".