Ёса Бусон (1716-1783)
Очень многие японские художники писали также и стихи, но тех, кто в равной степени был одарен и в живописи и в поэзии, было довольно мало. Среди них в первую очередь следует назвать Бусона, без упоминания которого не обходится ни один учебник японской классической литературы и ни одна сколько-нибудь полная история японской традиционной живописи. Творческое направление, к которому принадлежал Бусон, так и называется — "живопись художников-литераторов" или "живопись людей письменной культуры" (бундзинга).
Это направление появилось в Японии на рубеже 18 века, то есть в позднесредневековый период развития культуры. Бундзинга восходит к китайской живописи вэньжэньхуа (слово "бундзинга" и есть, собственно, японское чтение этого китайского термина), известной еще с 11 века. Стилистические границы живописи бундзинга довольно широки, и творчество различных художников, объединяемых этим термином, может в значительной степени отличаться друг от друга. Бусон является одним из наиболее характерных представителей искусства художников-литераторов, и его живописная манера может служить своего рода образцом формального языка этого направления.
Часто, называя Бусона художником-литератором или поэтом-живописцем, его относят к так называемой Южной школе (нанга). Это понятие восходит к сходной китайской школе, для которой были характерны лаконично-эскизный стиль композиций, отказ от тщательно прописанных деталей и аксессуаров, ограниченное использование цвета, богатство оттенков туши, строго определенный набор канонических тем и сюжетов.
Одним из излюбленных сюжетов для Бусона, как и других художников бундзинга, было изображение горного пейзажа с уединенным домиком ученого (и/или монаха, поэта и т. д.). Например, типическим его произведением можно назвать "Летний пейзаж", хранящийся в частной коллекции в Киото. На свитке вертикального формата большую часть его пространства занимают круто вздымающиеся утесы, чьи вершины исчезают в воздушной дымке, а подножие омывается быстрыми водами извилистого ручейка. На его берегу, прямо над водопадом, изображен маленький домик — летний павильон, чьи ажурные конструкции открыты всему окружающему пейзажу. Раскидистые деревья, низко склонившиеся над жилищем поэта, образуют над ним вторую, естественную, крышу. Маленькую фигурку мудреца, молчаливо беседующего с природой, Бусон поместил на открытой террасе, очертив одним штрихом силуэт и дополнив его немногими выразительными пятнами.
В этой картине заметны следы увлечения Бусона китайской живописью времен династий Юань и Мин (13-17 вв.). Он много, уже в зрелом возрасте, изучал ее, не довольствуясь уроками своего непосредственного учителя Сакаки Хякусэна. В отличие от классических китайских образцов, в картине "Летний пейзаж" и во многих других свитках такого типа отсутствуют развернутые стихотворные надписи. Поэтически-обобщенный характер трактовки сюжета сам по себе делал уже произведение "картиной без слов" и не требовал пространственных пояснений. Два иероглифа подписи и киноварная печать на белом фоне смотрятся изысканным декоративным пятном и выполняют функцию финального аккорда.
Имя Бусон, под которым художник вошел в историю искусства, является его творческим псевдонимом, но, как это нередко бывает у японских поэтов или живописцев, оно не содержит каких-то утонченных смыслов или артистических красивостей. Слово "бусон" состоит из двух иероглифов, которые означают "репа" и "деревня", то есть "деревня, где много реп". Трудно с точностью определить, почему он выбрал себе этот несколько странный псевдоним. Возможно, что он следовал здесь имеющимся прецедентам — например, крупнейший китайский художник 17 века Ши Тао был известен под псевдонимом Кагуа, или Горькая Тыква.
Вообще имен и прозвищ у Бусона было множество, больше, чем обычно бывает у японского художника, и в этом также его можно сопоставить с Ши Тао, который придумал себе более тридцати псевдонимов. Фамилия Бусона была Танигути, в детстве его звали Тёко и Сайтё, а впоследствии — Яхантэй, Ракудзицуан, Санкадо, Сикоан, Хэкиунто, Симэй и др. Фамилия Ёса, которую обычно в словарях и справочниках приводят в сочетании с основным именем, Бусон взял в зрелые годы по названию округа Ёса, где родилась его мать и где воспитывался он сам.
Не только пейзажные картины Бусона были пронизаны тонким поэтическим настроением, позволяющим японским историкам искусства называть их зримыми стихами. Его поэтические миниатюры, трехстишия хайку, полны предметной наглядности и воочию представимой живописности,.как, например, это:
Льет весенний дождь,
Собеседуя, идут
Накидка и зонт.
В этой беглой, хочется сказать импрессионистической, зарисовке глаз художника отметил и назвал лишь самое основное, тот необходимый минимум, при котором рождается художественный образ. Однако упоминание плаща-накидки и зонтика для обозначения двух бредущих под дождем людей не является простой поэтической синекдохой. Бусону-художнику это нужно в первую очередь для того, чтобы показать силу весеннего ливня, за плотной стеной которого скрыты четкие очертания и мелкие детали. Лаконически-обобщенное изображение такой сцены в манере бундзинга подводит нас вплотную к двуединству творческой натуры Бусона — к жанру хайга, где его художническая и поэтическая ипостаси слились воедино.
Этот жанр живописи появился в среде художников-литераторов в середине 17 века и был связан с расцветом поэзии трехстиший. Произведение хайга представляет собой лирический, крайне простой набросок к каллиграфически написанному стихотворению. Такие наброски оставили многие владевшие кистью поэты — знаменитый Басё, Кёроку, младший современник Бусона Исса. Классические образцы жанра хайга принадлежат Бусону, а также поэтам-художникам Икэно Тайга и Ватанабэ Кадзану. Рисунок в хайга выполняет отчасти служебную роль спутника и комментатора каллиграфии. Вместе с тем, уподобляясь по лаконичности штриха и его формальной выразительности письменным знакам, рисунок приближается к каллиграфии, превращаясь в своего рода идеограмму. Во многих работах Бусона невозможно четко разграничить иероглифическую надпись и собственно изображение. Рисунок входит составной частью в текст стихотворения, заменяя иероглифическое написание слова. Это отчасти напоминает европейский ребус, но аналогия здесь чисто внешняя, ибо уже изначально в идеографичности иероглифического письменного знака и предельно условного графического изображения заложено существенное формальное сходство. В одной из лучших композиций Бусона, где тесно переплетаются слово в иероглифической оболочке и рисунок, изображена в упрощенно-схематическом и легко узнаваемом виде гора Фудзи, а от нее вниз небрежно-изысканной скорописью спускаются строчки письменных знаков. Стихотворение читается так:
Фудзи лишь одна
Не исчезла в зелени
Молодой листвы.
При этом иероглифы "Фудзи" заменены изображением горы, а каллиграфическая вязь последующих слов напоминает буйное переплетение молодой весенней зелени. Таким образом, весьма ограниченными средствами, без всякой дробности и детализации Бусон дает и поэтический образ весеннего пейзажа и живописное его соответствие. На маленьком листе бумаги в неразрывной слитности оказываются записанными два разных текста на одну тему. Подобная предельная емкость и многозначность присуща многим произведениям Бусона и вообще характерна для японской художественной традиции. Бусон умел сочетать отточенную лапидарность с непринужденностью экспромта. Его хайга часто производят впечатление любительских набросков, они полны тем артистизмом и легкостью, которые рождаются в результате поэтического наития, но в их глубоко спрятанной основе лежит крепкий профессионализм и владение стилем.
Вскоре после смерти Бусона в одном художественном трактате были сказаны о нем такие слова: "Бусон питал страсть к знаменитым работам династий Юань и Мин. В изображении пейзажей он использовал богатую технику и возвышенно-мягкие образы. Поэтому естественно, что его дух достиг многого. Чем дольше глядишь на его работы, тем глубже проникаешь в их вкус. Нельзя, глядя на его пейзаж, не почувствовать отклика в душе... Разумеется, неудивительно то, что нынешние ученые почитают Бусона своим предшественником и учителем".