Гросвальд, Язеп (1891-1920)
Язеп Гросвальд принадлежит к числу ведущих мастеров латышского искусства начала 20 века.
В течение пяти лет (1910 -14) он овладевал основами мастерства под руководством замечательного педагога Ш.Холлоши в Мюнхене, а также в Париже у импульсивного испанца Эрменхильдо Англады и эклектичного Шарля Герена. Но по-настоящему Гросвальд учился понимать соотношения формы и цвета, их взаимосвязи с композицией у П. Сезанна. Вернувшись в Ригу, он передал радость открытия нового художественного видения молодым художникам — Е.Казаку, А.Древину, В.Тоне, К.Убану. В 1915 году они объединились в группу, получившую название по любительскому кукольному спектаклю "Зеленый цветок". Программа представления стала программой группы: художник многое может почерпнуть в искусстве других народов, но волшебный цветок искусства он найдет лишь у себя на родине. Гросвальд мечтал "уехать в деревню, организовать там закрытую колонию художников и создавать произведения большого стиля, может быть, фрески". В это время им был написан тройной портрет ближайших друзей и единомышленников — Е.Казака, К.Убана, А.Древина. Но его планам не суждено было сбыться. Началась первая мировая война. Широкая волна беженцев увлекла за собой в Россию и друзей Гросвальда.
Война и революция превратили короткую жизнь Гросвальда в непрерывную цепь быстро сменяющихся, драматически насыщенных эпизодов. Они по-своему обогатили его творчество темами сколь неожиданными, столь и порою экзотическими.
В 1916 году его зачислили в 6-й Тукумский полк. В 1917 году он в составе полка уже в России периода Февральской революции. Художник запечатлел ее в листе " Революция в Петрограде". Затем последовало пребывание в Англии, в различных районах Месопотамии и в Персии. Последний период жизни самый краткий и так много обещавший — парижский. В 28 лет Гросвальд неожиданно умирает от испанки.
На родине творчество Гросвальда не осталось незамеченным. Несмотря на то, что его сознательная жизнь протекала вдали от дома, в постоянном движении, наследие художника поражает своей зрелостью и мастерством. Открывшаяся в 1925 году ретроспективная выставка представила его как цельную художественную натуру. Каталог экспозиции и монография Б.Р.Виппера 1928 года стали основным сводом его работ.
Произведения Гросвальда объединяются в несколько циклов с постоянными темами. Острота видения, восприимчивость живых впечатлений нашли свое отражение в большинстве работ. Все они реализованы в законченной художественной форме и лишены дневникового характера. Военная тематика занимает большое место в его картинах и акварелях. Эти произведения отличаются лапидарной выразительностью композиций, сильным мазком, сдержанной цветовой гаммой. Здесь есть определенная перекличка с "казарменными" картинами Михаила Ларионова. Гросвальд воплощал фронтовые реалии без излишнего драматизма. Сами названия произведений говорят о прозаической будничности военной жизни: "В окопах", "Землянки", "Раненые", "Латышские стрелки в окопе".
Тема беженцев активно разрабатывалась художником и его друзьями. В программном полотне "Беженцы (Старый беженец)" наиболее последовательно воплотилось стремление Гросвальда к решению монументальных проблем. Мощная фигура старика, словно закрывающая собой подростка, изображена на фоне окутанной черным дымом избы. Художник создает образ большой трагедийной силы.
Краткое пребывание в России в 1917 году запечатлено в нескольких акварелях, посвященных маленькому городу Осташкову и Ниловой пустыни на Селигере. Одна из них "Осташков. Ночь" близка по манере исполнения и своему настроению произведениям художников "Мира искусства", которые были хорошо известны Гросвальду. В центре композиции — величественный Воскресенский собор. Его сложный силуэт с главами, башенками, пристройками и колокольней графически вырисовывается на блекло-зеленом со звездами фоне. Перед ним в центре широкой пустынной площади — темный обелиск, у подножия которого прикорнула человеческая фигура. Площадь справа и слева фланкирована аркадами торговых рядов. Вся эта таинственно-театральная атмосфера усилена призрачным светом невидимой нам луны с ясными темными тенями.
Восток оказал исключительно сильное впечатление на Гросвальда. Его восприятие близко традициям русского ориентализма, в частности киргизской сюите Павла Кузнецова. Художник словно заговорил на языке великих персидских поэтов. Мотивы Месопотамии и особенно любимой им Персии претворились в единый художественный образ. "Пальмы в Месопотамии", "Курдские всадники", "Багдадский базар", "Музыканты у хауза" — все это передано языком поэтических метафор. Ритмическое движение цепи верблюдов в "Караване" созвучно строкам Саади: "По пескам лишь два прогона мчится конь // А верблюд бредет и в полдень и в ночи!" Седовласые старцы, восседающие в нишах медресе, вновь заставляют обратиться к великому персидскому поэту: "Смиренье — путь высоких мудрецов // Так гнется ветвь под тяжестью плодов". Спустя много лет после смерти художника с работами этого цикла познакомился выдающийся французский живописец Амеде Озанфан, написавший в 1940 году восторженную статью о персидских акварелях.
Творчество Язепа Гросвальда, выдающегося латышского художника, основоположника национального современного искусства, еще предстоит собирать и изучать. Далеко не все картины и акварели, воспроизведенные в каталоге, хранятся в государственных музеях. Многие из них разбросаны по частным собраниям.