Ватанабэ Кадзан (1793-1841)
Старейшина клана Тавара провинции Микава знатный самурай Ватанабэ Садаясу кончил жизнь самоубийством в расцвете сил и творческой энергии, выразив таким образом благородный протест против несправедливых обвинений и заключения под стражу. Воспользовавшись ложным доносом, обвинявшим нашего героя в сношениях с иностранцами, центральное правительство Токугава учинило над ним расправу и в итоге фальсифицированного разбирательства инкриминировало Ватанабэ множество преступлений, измышленных и настоящих. В частности, одним из пунктов было обвинение в писании "дурных картинок", оскорбляющих японское национальное чувство и растлевающих нравы. Кроме того, он был виновен в участии в недозволенных политических дискуссиях, в изучении и попытках применения западной науки, то есть фактически — в стремлении изменить существующее положение дел в обществе и политическом устройстве. Необходимость радикальных перемен в Японии к середине 19 века ощущалась уже во всем, но тем ревностнее оберегали неизменный порядок вещей и тем самым собственную безраздельную власть военные правители из рода Токугава. Проницательный политик, энергичный общественный деятель и образованный ученый, обладавший значительной реальной властью в своем округе, был, конечно, опасен военной ставке, и его убрали. Так оборвалась творческая деятельность одного из самых ярких японских художников времени заката классической средневековой культуры. Занимавшийся живописью и поэзией на досуге, в качестве отдохновения от государственных дел и для собирания духовных сил, старейшина самурайского клана вошел в историю прежде всего как художник.
В истории японского искусства он известен под именем Кадзан, что означает "Гора цветов". Наряду с Бусоном Кадзан считается крупнейшим представителем живописи нанга или живописи художников-интеллектуалов (бундзинга). Композиции Кадзана на классические темы являются синтезом достижений традиционного японского искусства, обобщением многовекового опыта. Однако он не ограничивал себя воспроизведением канонических моделей, доставшихся в наследство от стародавних времен. Одним из первых Кадзан пытался освоить систему западной живописи и стал писать портреты с использованием светотеневой моделировки объемов. Именно эти работы, "картинки в манере рыжеволосых варваров", официальные органы сочли портящими вкусы и оскорбляющими нравственность. Критики из правительства рассудили в принципе верно — социальное инакомыслие неотделимо от инакомыслия творческого и часто именно через него выражается. Впрочем, не квазизападные картины Кадзана привели через четверть века после его гибели к слому военно-феодального государственного устройства Японии; они, пожалуй, имеют интерес скорее исторический, нежели художественный. В своем же традиционном творчестве Кадзан является образцовой фигурой, достойным завершителем длинной цепи средневековых художников.
После гордого и непримиримого ухода из жизни вокруг имени Кадзана стали складываться легенды в духе житий святых, в которых он рисуется совершенным во всех отношениях мужем. Будучи бесспорно одним из главных художников нанга, Кадзан, по мнению переживших его современников и потомков, единственный среди всех имел полностью свободный стиль, свободный и в смысле полного овладения техническими приемами ремесла, а также свободный от суетно-мирского, вульгарного и конъюнктурного. Смолоду он был почтительный сын, всю жизнь сохранял верность господину, то есть неукоснительно следовал двум первейшим принципам самурайской этики — почтительности и преданности. Несмотря на знатное происхождение, семья его жила довольно бедно, и с малых лет Кадзан стал помогать ей своими живописными работами. Он учился искусству кисти у известного мастера Тани Бунтё и менее известного живописца Сиракава Сидзана. Продавая свои работы, Кадзан никогда не рассматривал их как источник обогащения, это было его средством помощи ближним. Позднее, став видным человеком в своем клане и сделавшись управителем округа, он сохранил добродетельную заботу о бедняках уже в масштабах всей своей области. Все источники отмечают, что в его землях нельзя было встретить ни одного голодного нищего. Кадзан не только занимался благотворительностью, он разумными экономическими мерами способствовал поднятию уровня жизни подданных, учил их передовым методам сельского хозяйства, используя познания в европейской агрономической науке. Сам Кадзан довольствовался благородной бедностью. Его любимым растением, символическим выразителем духовного склада достойного и добродетельного мужа был бамбук. Он часто изображал бамбук и справедливо считается одним из лучших японских мастеров этого жанра.
Художники Китая и Японии в течение полутора тысяч лет писали бамбук, а также во множестве оставляли теоретические рассуждения о сокровенном смысле его форм и конкретных приемах его передачи. Кадзан хорошо знал творчество и письменные высказывания старых мастеров и часто писал свои композиции, используя картины или стихотворные строки прошлого в качестве образца. Особенно он любил писать вариации на темы бамбука китайского мастера У Чжэня (1280-1364). Тот учил: "Если, обратившись к живописи бамбука монохромной тушью, не исходить из определенных правил изображения ствола, узлов, веток и листьев, то лишь время зря потратишь, картину так и не создашь. Тушь бывает поверхностной и глубокой, кисть — легкой и тяжелой, мазок — то от себя, то к себе, тут — нужно, тут — не надо. То густо, то разреженно, то грубо, то тонко. Важно, чтобы сразу было видно, что в расцвете, а что уже скоро засохнет. Нужно, чтобы каждый лист был в соответствии со своей веткой, а каждая ветка — с узлом. Если ветка не в согласье с узлом, то листья разлетятся, их не собрать. Каждый удар кисти диктуется жизненной правдой, каждый штрих способствует передаче живой природы. Если вся композиция составляет единое целое, если в ветках и листьях передано живое движение, только тогда можно сказать, что бамбук удался".
В бамбуках Кадзана в основе трактовки лежит образ "достойного мужа", бамбук символически представляет его прямоту, крепость и простоту. Несколько свитков Кадзана написаны на стихотворную тему У Чжэня, каллиграфически выписанную в нижней части композиции:
И дня не могу прожить без сего благородного мужа,
Всего лишь два-три ствола, а все чистотой омыто.
С листьев роса под ветром на тушечницу стекает,
Мелодии Сяо и Сян мой шалаш наполняют.
Структурным центром композиции из частной коллекции в Токио является длинная упруго-динамичная вертикаль тонкого ствола, обрамленного разнообразно трактованной листвой, которая прописана многотональными мазками — густыми, бледными, влажными, полусухими и т. д.
В живописи бамбука, учили старые мастера, самое трудное — уловить звучание ветра. Кадзану это удавалось. Несколько его свитков так и называются — "Бамбук под ветром". Например, в работе, созданной в 1839 году, когда Кадзан был подвергнут домашнему аресту, он сделал на свитке с сопротивляющимся ветру стволом бамбука пространную надпись, состоящую из стихов китайского художника Чжен Се (1693- 1765) и своего комментария. Стихи гласят:
В чиновном своем кабинете лежу, слышу — бамбук шелестит
Может быть, это стенания, вздохи людские?
Ничтожный уездный чиновник департамента Цаочжоу,
К каждой ветке и к каждому листку чувствую состраданье.
В последующем тексте Кадзан высказывает свое гражданское кредо: "Я по своей глупости тоже приобщился к делам провинциального управления. В 7 год Тэмпо (1837) были тайфун, дожди и пожары. В 8 г. тоже большой неурожай, народ голодал. Я распорядился открыть амбары, оказать помощь пострадавшим. Ни один не умер от голода. Говорили — гуманное управление. Всякий раз, когда я читаю эти стихи, то, взволнованно вникая в их смысл, нахожу поддержку себе и все же боюсь оказаться затянутым, погрязнуть в этой должности. По просьбе посетившего меня Мацудо нарисовал и записал все это. Мацудо — из крестьян местечка Сино, богат, но принципиален и справедлив, человек высоких понятий, и в его правилах помогать бедным. То, что я нарисовал тут, не только бамбук под ветром. В тридцать пятый год текущего цикла, восьмым месяцем, двадцать седьмого числа написал при свете светильника. Кадзан-гайси (ученый не у дел)" (Пер. здесь и выше С.Н.Соколова).
Асимметричная композиция, тяжелая шапка листвы на склонившихся тонких стволах, крутой склон — все это создает впечатление зыбкости, тревоги и драматического противоборства. Когда силы в схватке со стихией слишком неравны, бамбук может сломаться. Как гласит старинное китайское изречение: "Бамбук ломается — нутро его пусто. Вот мой образец". Пустота — это отсутствие чего-то тайного, скрываемого, то есть чистота. Чистоту своего нутра показал и Кадзан, разрезав себе живот, когда у него не оставалось других средств доказать свою правоту.