Серов, Валентин Александрович (1865-1911)
Творческое наследие Валентина Александровича Серова принадлежит к высшим достижениям отечественной культуры. Среди плеяды замечательных мастеров русской живописи конца 19 — начала 20 века трудно назвать другого художника, чей профессиональный, нравственный авторитет был бы столь же велик и несомненен, чьи открытия имели бы такой широкий резонанс в развитии изобразительного искусства нашего столетия.
Принято говорить о "многоликости" искусства Серова. Действительно, его творчество поражает богатством и разнообразием художественных решений, способностью художника одинаково глубоко проникнуть в душу человека и сущность социальных явлений, найти специфические средства выражения для воплощения индивидуальности конкретного человека и поэзии мифа, особой повадки животных и "лоска" светской жизни. И в то же время искусство Серова отличается особой духовной цельностью и ясностью, ощущаемой в нем высотой и принципиальностью личности живописца.
Формирование художника происходило в исключительно благотворных условиях. Его отец — известный композитор и критик Александр Николаевич Серов, дружил со многими крупнейшими писателями, музыкантами, живописцами, актерами. Мать, Валентина Семеновна, также композитор и пианистка, была тесно связана с кругами революционно настроенной интеллигенции и, воспитывая сына в демократическом духе, с детства привила художнику обостренное чувство справедливости, сочувствия народной судьбе.
Когда Серову было восемь лет, на его способности к рисованию обратил внимание И. Репин. У Репина, а также у П. Чистякова во время обучения в петербургской Академии художеств он получил важнейшие уроки художественного мастерства.
Большую роль в определении духовного и творческого облика художника сыграло то, что годы его юности прошли в удивительной атмосфере Московского художественного кружка, сплотившегося вокруг тонкого ценителя и покровителя искусств Саввы Ивановича Мамонтова. Подмосковное имение Мамонтова "Абрамцево" с его "свободным и живительным воздухом" (С. Аксаков) было в то время единственной в своем роде обителью "служенья муз", поклонения всем проявлениям "живой жизни" — живому русскому слову, одушевленным, сердечным отношениям людей друг к другу и к природе. Старшими товарищами и наставниками Серова стали в эти годы В. Поленов, В. Васнецов и другие передвижники; друзьями и соратниками по новаторским поискам, а порой и веселым развлечениям — талантливейшие из сверстников К. Коровин, М. Врубель, И. Остроухое, М. Нестеров. В Абрамцеве появились на свет первые зрелые работы Серова, среди которых особое место занимает этапная для развития русской живописи картина " Девочка с персиками" (1887).
В этом удивительно свежем, полном легкого дыхания и какого-то счастливого чувства радости жизни произведении Серов сумел не просто передать обаятельный образ Веры Мамонтовой, дочери владельца Абрамцева, но и нечто большее. Словно сама поэзия безмятежного детства, отрадная красота неискаженных человеческих чувств (то, что Л. Толстой, любимый писатель и человек Серова, называл "истиной наивности") воплотились в чистом, радужном многоцветий этой картины.
Звучная нежность цвета, импрессионистическая светоносность отличают и другой шедевр молодого Серова — созданную им в 1888 году в Домотканове (усадьбе друга художника В. Дервиза) картину "Девушка, освещенная солнцем", моделью для которой послужила родственница Валентина Александровича, художница М. Симонович.
Искренний, чистый человек явился в ранних полотнах Серова. Особая духовная цельность и совершенство этих произведений поставили художника в центре и во главе нового поколения живописцев, стремившихся в то "сумеречное" время противопоставить "разрывчатой" действительности "правду сердца" (К. Коровин), веру в поэтическую сущность жизни. В дальнейшем судьба Серова сложилась так, что ему приходилось работать во многих жанрах, писать далеко не "отрадные" модели и сюжеты. Но ранние картины, в которых воплотилась самая сердцевина мироощущения Серова, оставались его любимыми произведениями. До конца дней в его чрезвычайно разностороннем, многообразном по стилевым решениям творчестве жила, была камертоном его отношения к действительности сокровенная тема утверждения светлой сущности "органической природы человека".
Особая чуткость к состояниям и "настроениям" природы в связи с живущим среди нее человеком определила совершенство написанных Серовым пейзажей. В некоторых из них, посвященных деревенской России, чувство гармонии и скромной прелести осенних полей осложнялось невеселыми размышлениями о скудости жизни народа на этой многострадальной земле ("Октябрь. Домотканово", 1895). В иных же пейзажах побеждает солнечное, жизнеутверждающее начало. Так, подобно пушкинскому "Да скроется тьма!", воспринимается мажорный образ сияющего мира в картине "Купание лошади" (1905).
Чрезвычайно значительно и многообразно портретное наследие Серова. Аккумулируя достижения психологического портрета передвижников, овладевая традициями старых мастеров, близко соприкасаясь с поисками русских и западноевропейских художников (прежде всего модерна), Серов создал уникальную галерею образов своих современников. Особенно любил писать Серов людей, в которых наиболее чисто и ясно проявляет себя прекрасная сущность жизни: детей, хранящих душевное изящество женщин, подлинных интеллигентов — носителей воли к совершенству мира. Тема утверждения человека-артиста, творца нашла замечательное воплощение в портретах писателей Н. Лескова (1894), А. Чехова (1901), художников К. Коровина (1891) и И. Левитана (1893), певцов А. Мазини (1890) и Ф. Шаляпина (1905), актрисы М. Ермоловой (1905), создателей Художественного театра.
Серову пришлось много работать над заказными портретами — писать членов царской фамилии, аристократов, промышленников. И в таких работах, нередко изображающих носителей ложных ценностей, чуждых подлинной человечности, он находил возможность остаться верным себе, соединить в художественных решениях красоту и эффектность живописи и выражение своего неприятия пошлости, высокомерия, претенциозности или грубого солдафонства (портрет великого князя Павла Александровича, 1897; портрет кн. О. Орловой, 1911, и др.). Художник разработал целый "арсенал" оценочных приемов и средств, помогавших ему насыщать изображения ассоциативно-образным-смыслом. Сама природа формальной системы Серова, ценностно-психологическая ткань его живописи, мастерство рисовальщика-физиономиста позволяли ему создавать характеристики, поражающие обилием и тонкостью смысловых обертонов.
Принципиальность, преданность Серова "трем правдам — социальной, человеческой, художественной" выражались и в его гражданском мужестве. Во время революции 1905 года он не только участвовал в сатирических антиправительственных изданиях, исполнил такие замечательные работы, как "Солдатушки, бравы ребятушки..." (изображающую расправу карателей над демонстрантами), "Похороны Баумана", но и в знак протеста против расстрелов вышел из состава Академии художеств, во главе которой стоял главнокомандующий петербургскими войсками.
Живя в небывало сложное, переломное для исторических судеб России время, Серов много размышлял о прошлом родины. Обладая тонким и острым чувством исторического стиля (это особенно сближало Серова с деятелями "Мира искусства", членом которого он являлся), художник создал ряд замечательных работ, посвященных эпохе Петра I и его преемников. В конце жизни Серов обратился к мифологическим сюжетам, в которых искал возможности передать свои представления о поэтических основах бытия, мечты о светлом согласии человека и мироздания в обобщенной символической форме ("Похищение Европы", 1910; "Одиссей и Навзикая", 1909-10). Эти "неоклассические" произведения стали ярчайшим образцом поисков "большого стиля", которые Серов вел в последние годы своей преждевременно оборвавшейся жизни (он умер 46 лет от болезни сердца). Поистине велики достижения Серова и в анималистическом жанре, в иллюстрации, в театрально-декорационном искусстве. Огромную пользу принес Серов как член Совета Третьяковской галереи, возглавившего после смерти ее основателя собирательскую и экспозиционную деятельность главного музея русского искусства.
Тесно связанный с традициями русской живописи 19 века, развивавший в новых условиях 20 века достижения и социально-нравственные принципы передвижников (он говорил: "Я, извините за выражение, реалист"), Серов в то же время был чрезвычайно широко мыслящим, открытым новаторским поискам в искусстве художником. Не случайно именно из его мастерской (Серов преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества с 1898 по 1909 год) вышли многие замечательные художники последующих "формаций" — "голуборозовцы" М. Сарьян, К. Петров-Водкин, П. Кузнецов; "бубнововалетовцы" И. Машков и В. Рождественский и многие, многие другие. Павел Кузнецов писал однажды Серову: "Вы как отец... единственный, кому можно верить", а Маяковский, выступая на похоронах Серова, от имени учеников Училища говорил, что "лучшее чествование светлой памяти покойного — следование его заветам, одним из которых было искание в искусстве". Независимо от направлений лучшие русские и советские художники всегда высоко чтили особую художественную и этическую значительность творчества Серова. "Он стоял перед нами как путь, путь самой жизни" — так сформулировал сущность этой значительности поэт Андрей Белый.