Рауд, Кристьян (1865-1943)
Кристьян Рауд воплощает лучшие гуманистические устремления эстонской культуры. Его творчество связано с поиском новых путей в искусстве и, в первую очередь, со значительным циклом на темы "Калевипоэга".
Самобытностью отмечена графика Рауда 1890-х годов. Рисунки, сделанные в реалистической манере в годы учебы в Академии художеств в Петербурге (1892-97), свидетельствуют о внимательном изучении жизни эстонских крестьян. В них преобладают темы одиночества, усталости и тоски ("Старуха с острова Пакри", "В одиночестве", "При свете свечи", "Похороны"). Исследователи отмечают эмоциональную близость этих листов работам Ф. Милле и раннего Ван Гога. Достоверность, но не этнографизм, понимание, но не сентиментализм — характеризуют отношение художника к изображаемому. Знание среды придает рисункам элемент социального обобщения. Его привлекают выразительные возможности работы углем — он мыслит тональными пятнами, использует выразительность контрастов темного и светлого, избегает натуралистической детализации.
Учебу Рауд продолжает в Академии художеств в Дюссельдорфе (1897-98), а затем в Мюнхене (1898-1903) — в школе Ажбе и Академии художеств. У Ажбе, педагогическая система которого принцип построения формы светотеневой моделировкой возводила в абсолют, Рауд, несомненно, многое почерпнул в понимании тонального рисунка.
Не имея сложившейся художественной традиции в национальном искусстве, на которую можно было бы опереться, творчество Рауда, как и многих других художников Эстонии, испытывает различные влияния. По возвращении из Германии он создает произведения символического звучания — "Мелодия смерти", "Когда?" (1905), "Человек и ночь" (1907-09), выполненные в подчеркнуто экспрессивной манере. Очевидно, без восприятия и переработки этих новаций, обогативших выразительность графического языка, не мог сложиться стиль зрелого Рауда.
В 1907-14 годах Рауд преподает в своей студии в Тарту, увлеченно изучает и собирает народное искусство, становится одним из создателей Эстонского народного музея (ныне Этнографический музей АН ЭССР). В 1910-е годы он обращается к образам народной поэзии. Подобно многим эстонским художникам (О.Каллис, А.Промет, Н.Трийк, А.Ууритс), Рауд обретает в фольклоре национальную художественную традицию.
Первое значительное обращение к фольклору — триптих "Могильная девушка" (1919). Эпохальным стал обширный цикл на тему "Калевипоэга", эстонского национального эпоса, собранного и изданного Фр.Крейцвальдом в 1857-61 годах. Впервые герои эпоса появляются в композиции "Сватовство Калева" (1928). Длительная работа над этой темой кристаллизует содержательную и изобразительную концепцию эпоса, который вышел в 1935 году. Цикл иллюстраций, состоящий из 21 рисунка, воспроизводил основные сюжетные коллизии.
Рауд находит пластическую формулу, способную визуально выразить его проникновение в мир эпоса — не пересказ сюжета, но выражение духа посредством изобразительных форм. В его экспрессивной монументализированной манере творчески переосмыслены особенности стилистики народной резьбы по дереву. Пластическая реконструкция мифа изначально требовала условного языка. Народное искусство Эстонии не знало фигуративности. Орнамент — язык народной изобразительности — определил суть построения формы.
Герои эпоса увидены на фоне первозданных ландшафтов. Со стихиями земли, неба и воды они существуют как бы слитно, нерасчлененно. Природные формы не обрели еще окончательной завершенности. Это подчеркивается тональным решением — графические планы не выявлены, отсутствуют четкий контур и резкие контрасты. Фигуры героев угловаты, непропорциональны, но полны непосредственности и мощи. Гротеск, по убеждению мастера, визуально передает своеобразие поэтической стихии; живое наблюдение сгущено до символа.
Герои "Калевипоэга" имперсональны, их личностное сознание еще не проснулось. Их действия — проявления витальных сил. Этические категории добра и зла олицетворяют различные персонажи. Борьба этих начал изображается как прямое противоборство ("Калевипоэг и водяной", 1935), а смерть понимается как естественное проявление круговорота бытия.
Дополняя книжный цикл, мастер создает серию крупномасштабных работ ("Постройка городища", "Смерть Калевипоэга", "Калевипоэг у врат ада" и др.).
На склоне лет он обращается к образам современности. Опытом и мудростью прожитого проникнуты рисунки 1938-40 годов, над которыми мастер работает в рыбацких деревушках Педаспеа и Ригульди. Листы "Проселочная дорога", "Жатва ржи", "Пейзаж Ригульди" (все 1940) поражают предельной простотой и мощью запечатленных художником образов бытия. Событийное течение жизни уступает в них место умиротворенной созерцательности. Вещность предметного мира, как, например, в работе "Комната в крестьянской избе" (1939), становится сюжетом изображения.
В итоге своего творческого пути Кристьян Рауд, таким образом, возвращается к сюжетам ранних работ 1890-х годов, но уже с иным видением мира, с чувством вечности бытия, с большей степенью пластического обобщения.