Грузенберг, Сергей Николаевич (1888-1934)
Период творческой активности Сергея Грузенберга охватывает около двух десятилетий — 1910-1920 годы. Стилевые особенности его искусства зародились в духовном климате начала века и были связаны с эстетикой модерна и символизма. От модерна до самого конца творческого пути Грузенберга у него осталась любовь к тонким линеарным разработкам, к пышным арабескам и восточным мотивам. Характерное для модерна от Бёрдсли до Бакста обращение к пряной восточной экзотике было для Грузенберга достаточно естественно, ибо родился он почти на Востоке — в Тифлисе.
Яркая, праздничная атмосфера Тифлиса конца века представляла собой причудливую смесь старых традиций и новейших веяний. Наряду с патриархальными духанщиками и князьями лицо города определяли и вполне европеизированная буржуазия, и многочисленный интернациональный средний класс. Множество разноплеменных выходцев из Тифлиса оставили заметный след в русской культуре первых десятилетий XX века. Из числа родившихся там в одно с Грузенбергом десятилетие можно вспомнить немца В. Ф. Эрна, русского А. В. Ельчанинова, армянина Г. Б. Якулова. На их творчестве, как и творчестве многих других художников, остался в той или иной мере заметный отпечаток восточной теплоты и открытой эмоциональности. Сохранил его и Сергей Николаевич Грузенберг.
В юности будущий художник посещал рисовальную школу А. И. Кандаурова и одновременно работал у некоего Месхиева, где занимался рисованием эскизов всяческих этикеток, товарных знаков, плакатов и вывесок. Так с самого начала определился прикладной характер интересов Грузенберга, практическая направленность его творчества. По окончании гимназического курса Грузенберг продолжил образование за границей. Он поступил на архитектурное отделение Мюнхенского Политехникума. Как архитектор Грузенберг работал в дальнейшем много лет, правда, с перерывами, а графикой занимался как любитель. После Мюнхена он приехал в Петербург, где работал в архитектурных мастерских вместе с известными архитекторами Гингером, Фоминым, Рославлевым. С 1912 года в течение нескольких лет Грузенберг состоял в должности архитектора Этнографического музея Академии наук и занимался реставрацией Кунсткамеры.
Весьма рано — двадцати с небольшим лет — художник начал выступать на выставках с графическими композициями, выполненными преимущественно в технике рисунка пером. В 1908 году он стал печататься в журнале "Сатирикон", где работали многие мастера из "Мира искусства", а год спустя принял участие в выставке этого объединения. На выставках предвоенной поры Грузенберг показал серии рисунков к "Декамерону" Боккаччо (1910) и арабским сказкам "Тысяча и одна ночь" (1911). Кроме этих циклов известны его иллюстрации к лицейским стихам Пушкина и неизданным эротическим стихотворениям Верлена. В своих иллюстрациях Грузенберг следует сложившимся канонам мирискуснической книжной графики. Вместе с другими представителями второго поколения "Мира искусства" он любит выразительно обыграть контраст черного и белого, ритмизировать изображение тонкими, плавно круглящимися линиями, дополнить основной сюжет разнообразными декоративными мотивами — стилизованным растительным орнаментом или символическими аксессуарами. Постепенно увлечение иллюстрацией и книжным оформительством стало теснить прочие занятия, хотя образование Грузенберга и навыки архитектурного рисования наложили заметный отпечаток на его графическое искусство. Это выражалось на содержательном уровне — в обилии архитектурных мотивов, и, что более важно, на формальном — в твердом и лаконичном рисунке, в законченности и четкости контура, в умело скомпонованной архитектоничности композиции.
В качестве иллюстратора Грузенберг работал довольно мало. Эта сторона его деятельности не выделяет его среди десятков графиков, связанных со стилистикой позднего русского модерна. В полной мере своеобычность дарования Грузенберга проявилась в двух областях печатной графической миниатюры — в эскизах экслибрисов и марок.
Искусство русского книжного знака переживало в 1910- 1920-е годы невиданный ранее подъем. Это было следствием характерного для той поры расцвета книжной графики в целом, а также демократизации собирающей книги публики. Зародившись в начале XVIII века русский экслибрис был до второй половины XIX века по преимуществу геральдической эмблемой родовой библиотеки. С ростом образованности вширь и партикуляризации жизни книжный знак из родового герба превратился в личный знак владельца библиотеки. Экслибрис должен был отражать интересы владельца книги, его духовные устремления, его общественное лицо и характер его библиотеки. Книжные знаки как своеобразные визитные карточки аттестовали хозяина книги, вносили в тиражированные печатные издания личностный момент. В многочисленных экслибрисах, выпущенных лучшими русскими графиками, современниками Грузенберга, воплотилась свойственная "серебряному" веку русской культуры особая любовь к книге, слову. Художественные книжные знаки оставили многие представители молодого поколения "Мира искусства", но практически ни для кого из них экслибрис не стал, как для Грузенберга, одним из основных видов творческих интересов. Грузенберг, как немногие из художников его времени, чувствовал утилитарно-прикладной характер книжного знака и умел создавать законченные миниатюры, чьи формальные качества позволяли им органично входить в оформление книги. Его экслибрисы представляют собой красивые декоративные виньетки с безупречным тонким рисунком, полные восточной узорчатости и большой эмоциональной выразительности.
Первые экслибрисы Грузенберг выполнил еще в начале 1910-х годов, в Германии. Одним из наиболее удачных является знак, сделанный для некоего доктора Апфеля из Кельна. Заказчик поставил перед художником условие — изобразить его родословное древо и четверых детей. Тонким пером Грузенберг нарисовал пухлых кудрявых путти, танцующих в хороводе вокруг раскидистой декоративно трактованной яблони (фамилия заказчика в переводе означает "яблоко") со множеством яблочек. Таким образом, в этой композиции молодому графику удалось остроумно совместить вечный, из античности идущий мотив с личностью заказчика.
Античные сюжеты довольно часто встречаются среди экслибрисов Грузенберга, причем в соответствии с дионисийской эстетикой символизма из обширного греко-римского пантеона его привлекают преимущественно такие образы, в которых преобладают чувственное начало и стихийная сила. Так, на одном экслибрисе начала 1910-х годов изображены сатир и нимфа, уютно покоящиеся на книге; сатир с книгой ухмыляется и с книжного знака 1922 года (для С. Вишняка). Экслибрис В. Клячко (1913) изображает сатиров, несущих на носилках нимфу. Забавной иронической параллелью ему выглядит экслибрис, выполненный в 1920 году для М. Николаева, — Аристотель на четвереньках, везущий понукающую его рабыню... Нередко у Грузенберга античность воплощена в архитектурных образах — на экслибрисе мюнхенского архитектора О. Ригера изображена исполинских размеров каменная глыба в окружении десятка крошечных полуголых рабов. В своем собственном книжном знаке, созданном в 1919 году, Грузенберг также нарисовал на фоне античных построек огромный камень с высеченной на нем в латинской графике фамилией.
В послереволюционные годы деятельность Грузенберга была в центре внимания знатоков и собирателей экслибрисов. О его работах неоднократно рассказывалось на заседаниях Петроградского (позже Ленинградского) Общества экслибрисистов.
Школа книжной миниатюры пригодилась Грузенбергу в той области графики, мимо которой практически всегда проходили серьезные художники. В 20-х годах художник вы полнил несколько десятков марок — знаков обществ или организаций, издательских эмблем, товарных ярлыков. Этот специфический вид тиражной графики должен сочетать в себе лаконичность и максимальную степень информативности. Лишь тогда марка сможет стать популярным запоминающимся знаком. Марки Грузенберга, как правило, немногословны и в то же время многосмысленны. Это своего рода современные идеограммы. Так, для книгоиздательства "Революционная мысль" он разработал круглую эмблему, изображающую жнеца с косой, срезающего травы, внизу под фигурой подпись: "Революционная мысль". Интересно, что примерно в те же годы была разработана марка для крупнейшего японского издательства "Иванами", специализирующегося на выпуске научной литературы гуманитарного профиля. Его эмблема — вписанная в круг фигура сеятеля с известной картины Ван Гога. Наиболее известны марки Грузенберга для ВЦСПС и различных профсоюзов.