Огава Усэн (1868-1938)
Японский художник Огава Усэн родился в знаменательный для страны год. В 1868-м пало военно-феодальное правительство сёгунов династии Токугава, владевших Японией более двух с половиной столетий.
Девизами эпохи Мэйдзи, начавшейся в год рождения Усэна, были те, которых, как крамолы, боялись в предшествующий период. — "Открытие страны для внешних сношений", "Цивилизация и просвещение", "Поощрение развития промышленности" и тому подобное. В области культуры возобладал лозунг "Западные знания — японская душа". Надменным самураям, не утратившим сознания собственной культурной и общественной исключительности даже после официального упразднения сословий, нелегко было обращаться за наукой к "южным варварам", как они в течение веков именовали всех без разбору заезжих иностранцев.
Поколение Усэна — ровесников революции Мэйдзи — с юных лет росло в атмосфере стремительных общественных перестроек и меняющегося уклада жизни. Усэну повезло не только со временем, но и с местом рождения — он родился в новой столице, переименованной в год его рождения в Токио, куда во все том же 1868-м переехал из Киото император.
Будущий живописец родился в семье мелкого самурая, носившего фамилию Огава. Когда мальчику было три года, императорским указом было разрешено стричь волосы и запрещено носить мечи и, что более существенно, были отменены привилегии и распущены феодальные кланы. Выданное в качестве пенсиона пособие не восполняло традиционные источники дохода, многие самураи, несмотря на разрешение заниматься торговлей и любым ремеслом, не смогли адаптироваться к новым условиям и обеднели. Такая участь постигла и семью Огава. Материальные лишения, подчас очень жестокие, преследовали художника много лет и после обретения самостоятельности. В юности, в годы обучения в императорской Академии живописи и некоторое время после завершения образования Усэну частенько не хватало денег, чтобы купить вдоволь еды. Для него, как и для многих неимущих студентов эпохи "Просвещенного правления", основу рациона составлял наидешевейший батат, который в те времена можно было купить за считанные копейки (сэны). В воспоминание об этих жизненных обстоятельствах художник и взял себе псевдоним Усэн ("у" — батат, "сэн" — мелочь).
В ранний период творчества Усэн преимущественно писал картины маслом на холсте. Он основательно овладел этим новым для Японии видом живописи. В начале Мэйдзи, то есть в конце XIX века, практически все молодые художники обратились к западным средствам выражения и формальным приемам. Стиль ёга (буквально "западная живопись") казался молодым энтузиастам периода просветительства тем спасительным средством, которое сможет оживить находившуюся долгое время в застое и упадке традиционную японскую живопись.
Среди художников предшествовавших Усэну двух-трех поколений находились единицы, пытавшиеся изучать язык европейского изобразительного искусства — систему светотени или прямую перспективу. Но в такугавской Японии пионерам западного искусства приходилось овладевать техникой ремесла урывками и почти нелегально. Опыты наиболее известных среди них — Сиба Кокана или Утагава Тоёхару большого резонанса не имели, а некоторые прозападные художники — например, талантливый мастер Ватанабэ Кадзан, заключенный в тюрьму и умерший там, — даже преследовались за свои убеждения. Поэтому, когда впервые за многие годы можно было открыто учиться новому и чужому, увлечение западной экзотикой и отказ от исконных форм были повальными и повсеместными. Движение обновления захватило все области культурной жизни — так, в литературе пропагандировались стихи в новых свободных размерах и роман по европейским жанровым образцам. Духовную атмосферу, в которой формировалось и мужало поколение Усэна, достаточно полно, хотя недостаточно художественно передает нашумевшее сочинение одного из зачинателей новой литературы Японии Цубоути Сёё "Нравы студентов нашего времени". Роман этот вышел, когда Усэну было семнадцать лет. "Нравы студентов..." были для него одновременно и зеркалом, и магическим кристаллом.
Усэн, как и большинство его современников, не оставил значительных работ в стиле ёга. Он довольно профессионально овладел живописной грамотой на европейский лад, но этот язык остался для него во многом чуждым, ибо не мог стать органически своим. Пожалуй, лишь единицы японских живописцев смогли создавать интересные работы в европейском стиле — например, представитель Парижской школы Фудзита, в своем европеизме дошедший до католичества и принявший в крещении имя Леонард. А с Усэном случилось то, что бывает со многими новаторами и реформаторами, — обращение к чужому помогает им отрешиться от постылого и омертвевшего своего, но затем отстраненное традиционное начинает видеться в новом свете и происходит диалектическое возвращение к истокам. Свое особое творческое лицо Усэн обрел, когда, пройдя искус живописи маслом, обратился к национальному наследию. Несколько лет он занимался преимущественно рисованием, создавая большие графические серии, проникнутые юмором и особой, в японском духе, гротескностью. В своих рисунках Усэн исходил не столько из анатомически правильных построений по европейской системе, сколько развивал особенности фигурных композиций "Манга" великого Хокусая. Повествовательные серии Усэна и его острые карикатуры регулярно в течение многих лет появлялись в крупнейших газетах и являлись своего рода злободневными репортажами. Большую известность принесли Усэну серии картинок из жизни капп — мифических водяных существ. В образах капп Усэн изображал характерные человеческие типажи. Интересно, что в эти же годы крупнейший японский писатель Акутагава Рюноскэ написал знаменитую повесть о каппах "Страна водяных", явившуюся острым социальным гротеском.
С годами художнику удалось преодолеть удручающую бедность, и он отошел от газетной поденщины. Основой его творческих интересов стали идиллические пейзажи и жанровые сценки в традиционном стиле живописи тушью. Школа "нихонга", то есть "живопись в японском духе", с начала XX века стала играть заметную роль в художественной жизни страны. "Нихонга", следуя в общем многовековым традициям национальной культуры, обогатилась некоторыми специфическими приемами западной живописи, расширила тематический диапазон и обновила средства формальной выразительности. В картинах, созданных Усэном во второй половине жизни, найдено то удачное сочетание традиционного и современного, которое позволяет видеть в каком-нибудь стертом до банальности сюжете привлекательную свежесть и непреходящую ценность. О позднем творчестве Усэна дает представление картина "Сбор шелковицы", написанная им в 1936 году за два года до смерти. На первый взгляд, свиток похож на бесчисленные классические дальневосточные пейзажи с туманными горами на заднем плане и водной гладью, переданной через фигуру умолчания — не тронутый кистью участок бумаги. Но уравновешенная композиция с четко доминирующей в центре группой деревьев, разнонаправленные человеческие фигуры, симметрично фланкирующие центр, — все это выдает в авторе современного мастера, знакомого с европейскими принципами построения изображения. Типичным для XX века является и сочетание пейзажа с жанровой сценкой. В правом нижнем углу Усэн изобразил двух крестьянок, обрывающих тутовые листья для шелковичных червей. Мягкие размывы многотональной туши в немногих местах переднего плана дополнены бледными прозрачными красками. Покойные сельские сцены занимают исключительное место в творчестве Усэна. В обращении к вечным картинам природы и простого бытия художник отстранялся от тревожной обстановки милитаризации страны и подготовки к войне.
Усэн входил в группу художников "Интэн". Это объединение возникло под идейным воздействием крупнейшего японского деятеля культуры рубежа веков, эстетика-традиционалиста и философа Окакура Какудзо. Работы Усэна, а также художника Ёкояма Тайкан, сверстника Усэна и одного из крупнейших живописцев Японии первой половины XX века, определяют лицо этого направления.