Фетти, Доменико (ок.1588-1623)
Итальянский живописец Доменико Фетти, которого справедливо считают истинным наследником традиций венецианского колоризма, создателем особой "венецианской версии голландского жанра", был по рождению римлянином. О раннем периоде творчества этого художника сохранилось мало документальных свидетельств. Известно, что он был учеником Лодовико Чиголи, приехавшего в Рим в 1604 году. Однако хотя контакт с флорентийским живописцем и архитектором, представлявшим течение позднего маньеризма, продолжался до 1613 года, он почти не оставил следа в ранних работах молодого мастера. Зато не вызывает сомнений, что в Риме Фетти испытал влияние если не самого Караваджо, то таких его последователей, как Орацио Борджиани или Карло Сарачени, ценивших красоту венецианской живописи; изучал необычные для итальянцев небольшие по размеру произведения немца Адама Эльсхеймера, по-видимому, способствовавшие зарождению у Фетти интереса к народному жанру; был захвачен могучей силой живописного дарования Рубенса чей колорит, сочный, свежий, прозрачный, во многом изменил характер римской палитры молодого художника. Все эти впечатления органично претворились в раннем произведении Фетти, картине "Товий и ангел" из Дрезденской галереи.
В 1613 году Фетти уезжает в Мантую. где, по рекомендации Чиголи, становится придворным художником герцога Фердинандо Гонзага, большого ценителя искусства и страстного коллекционера. В богатом мантуанском собрании картин Фетти вновь соприкасается с чувственным гением Рубенса, однако с этого времени его сердце художника навеки отдано великим мастерам венецианской живописи — Тициану, Тинторетто, Веронезе. По роду своей деятельности в Мантуе Фетти приходилось исполнять много официальных заказов. Но, кроме отдельных портретов, созданные им в эти годы в Мантуе большие алтари и декоративные ансамбли в мантуанском дворце нельзя отнести к удачам художника. Его дарованию была чужда монументальность, но вместе с тем именно большие работы впервые "расковали" его кисть живописца, раскрыли богатейшие возможности его живописной фактуры, помогли понять эмоциональную роль колорита.
Наряду с официальными поручениями в эти же годы Фетти начинает писать картины, более всего отвечающие его художественному темпераменту, — небольшие полотна кабинетного формата на мифологические и библейские темы, в которых приметы реального быта соединены с элементами поэтической сказки ("Бегство в Египет", "Смерть Леандра" — Вена, Музей истории искусств; "Исцеление Товита", Ленинград, Государственный Эрмитаж). Обычно написанные в светлых тонах, нередко повторяющие композиционные схемы известных венецианцев, они отличаются подчеркнутой динамикой красочной фактуры, которая становится главным носителем эмоционального строя.
Новым толчком к развитию живописных качеств в искусстве Фетти стала поездка в 1621 году в Венецию, куда герцог отправил художника для покупки картин. Столица Адриатики произвела на живописца столь ошеломляющее впечатление, что отныне он ищет любого предлога туда переселиться. В 1622 году Фетти осуществляет свою мечту, однако спустя год умирает в Венеции от лихорадки.
Именно к позднему периоду творчества Фетти относятся наивысшие достижения художника. В последние годы своей деятельности он открывает новый жанр в итальянской живописи — жанр евангельской притчи. Картины на тему притч имели в Италии огромный успех. Сам художник многократно выполнял авторские повторения той или иной композиции. Отчасти этот успех объяснялся тем, что жанр притчи, преподносящей религиозно-дидактическую идею в светской, бытовой форме, отвечал задачам духовного воспитания, выдвинутым Контрреформацией. Но для самого Фетти тематика притч открывала возможность воздействовать на зрителя с предельной эмоциональной силой.
По-видимому, начало работы над циклом картин на тему евангельских притч (всего 12 сюжетов) относится еще к периоду пребывания художника в Мантуе. Именно там между 1618 и 1621 годами Фетти создает один из своих шедевров — "Притчу о потерянной драхме" (Дрезденская галерея). Внешне похожее на картины голландских жанристов, это полотно вместе с тем содержит в себе двойной смысл: прямой, связанный с содержанием сцены, и скрытый, символический. Живописный язык картины еще более усложняет многозначность ее содержания: концентрация света, поразительный контраст согнувшейся женской фигурки и огромной тени от ее светильника на стене рождают ощущение тревоги, настроение растущего беспокойства.
Живя в Венеции, Фетти продолжает работать над жанром притч, создавая вторую серию картин, отмеченных абсолютной живописной свободой, динамикой светотени, звучностью колорита. В композициях "Притча о богатом Лазаре" или "Притча о жемчужине" (Вена, Музей истории искусств) действие словно переносится на улицы Венеции, это многофигурные сцены с удивительно точно подмеченными деталями быта. В других картинах, таких как "Притча о слепых", "Притча о добром самаритянине" (обе — Дрезденская галерея) — поражает глубина сложнейшего психологического содержания. Пейзажные мотивы, красочная фактура, цветовое решение рождают произведения, исполненные проникновенного лиризма, грусти, печали, широчайшего диапазона человеческих чувств. Эти последние полотна принадлежат к высшим достижениям Фетти, прямо предвосхищая глубокий психологизм драматического искусства Рембрандта.