Дмитриев-Оренбургский, Николай Дмитриевич (1837-1898)
Сегодня имя художника Дмитриева-Оренбургского мало что говорит зрителю: картины его забыты, монографических исследований творчества не было. Разве что в обзорах искусства второй половины XIX века всплывет иногда упоминание о живописце. Между тем судьба Дмитриева-Оренбургского характерна для его времени: в его биографии преломились важнейшие этапы становления нового русского искусства — "бунт четырнадцати", формирование Товарищества передвижных художественных выставок, а творчество отразило весь спектр тенденций живописи второй половины XIX века. В качестве малого участника больших процессов он заслуживает памяти, а его искусство — осмысления.
Начало профессиональной деятельности Дмитриева-Оренбургского ничем не примечательно: "такими же, как у всех", были годы обучения в Академии художеств у Ф. А. Бруни (1856 -1863), награждались серебряными и золотыми медалями тщательно выполненные академические программы ("Олимпийские игры", 1860; "Великая княгиня Софья Витовтовна на свадьбе великого князя Василия Темного", 1861; "Стрелецкий бунт", 1862, — последняя работа, представленная на большую золотую медаль, не получила награды). С 1860 года молодой художник экспонирует свои работы на выставках Академии и Общества русских акварелистов. И вот, несмотря на столь благополучное начало карьеры, Дмитриев-Оренбургский оказывается в 1863 году среди участников "бунта четырнадцати" (И. Крамской, К. Маковский, А. Корзухин, Ф. Журавлев, К. Лемох и другие), отказавшихся выполнять отвлеченную академическую программу ("Валгалла. Из скандинавской мифологии") и покинувших стены Академии, не получив диплома и связанных с ним преимуществ — заграничной командировки и т. п.
Трудно сказать — имея в виду дальнейшую судьбу художника, — насколько этот шаг явился для него органичным. Как известно, артель Крамского просуществовала недолго — сказались разногласия среди участников, узость общей программы и отсутствие подлинной общности. Внутренние противоречия разрывали коммуну, материальные трудности заставляли художников искать заказы, забывая о необходимости самосовершенствования, и это вызывало недовольство идеолога артели И. Н. Крамского. По стечению обстоятельств именно поступок Дмитриева-Оренбургского явился той "последней каплей", которая прекратила существование объединения. Не поставив в известность товарищей, он обратился к правлению Академии художеств с просьбой разрешить ему участие в конкурсе на золотую медаль. Напрасно возмущенный Крамской требовал от артельщиков обсуждения этого случая и исключения Дмитриева-Оренбургского — большинство не увидело здесь предмета для разговора. В результате сам Крамской порвал с артелью, и она "самораспалась". Но в новом объединении, пришедшем ей на смену, — "Товариществе передвижных выставок" — среди семерых артельщиков, подписавших Устав Товарищества, вновь встречается имя Дмитриева-Оренбургского. И в дальнейшем он сочетает успешную академическую карьеру с экспонированием работ на передвижных выставках (в это время отношения между Академией и Товариществом лишены внешней конфронтации, среди членов объединения немало академиков — Крамской, Перов, Ге, Якоби, Корзухин, Журавлев и другие). И в творчестве Дмитриева-Оренбургского наблюдается одновременное сосуществование как картин академического толка, так и работ, созданных в соответствии с требованиями реалистической эстетики (к тому же и системы эти, начав с полярного размежевания своих позиций, в дальнейшем подвергались обоюдному влиянию).
Живописное и графическое наследие Дмитриева-Оренбургского весьма разнообразно. С одной стороны, традиционные для раннего передвижничества жанры — многолюдные, повествовательные, внимательные к деталям: "Утопленник в деревне" (1867) — за эту сценку Дмитриев-Оренбургский в 1868 году получил звание академика, "Деревенский разносчик" (конец 1860-х гг.), "Сборщик на храм" (1870-е), "Пожар в деревне" (1879), "Молотьба" (1876), "Жницы" (1878); не связанные с деревенской тематикой, непритязательные бытовые зарисовки "У колодца", "Рыболовы в Петербурге" (1897); в венециановской традиции исполненные интерьеры — один из них, "Внутренность мастерской художника" (1886), экспонировался на Всемирной выставке в Берлине. С другой стороны — прославившие художника батальные композиции (в 1883 году он удостоен звания профессора батальной живописи), перенасыщенные людскими толпами, движением масс, но одновременно сохраняющие суховатую, чуть протокольную достоверность полотна, посвященные событиям русско-турецкой войны 1877 — 1878 годов (большинство их выполнено для Военной галереи Зимнего дворца). Несмотря на большие размеры композиций, Дмитриев-Оренбургский выступает как хроникер на театре военных действий: каждое достойное внимания событие зафиксировано его кистью — "Бой у Систовских ворот", "Последний бой под Плевной", "Взятие Гривицкого редута", "Переправа русских войск через Дунай", "Освящение знамени болгарской дружины", "Въезд Александра II в Плоешти", "Атака Зеленых гор", "Батарея осадных орудий" и другие. Притом, что сам по себе батальный жанр тесно связан с академической традицией, даже парадные по замыслу полотна Дмитриева-Оренбургского несут на себе печать репортерства, журналистской наблюдательности (автор был в это время в Болгарии) — то есть те же черты, которые присутствуют, например, в рисунках художника, в его путевых зарисовках и акварелях, составивших серию "Кавказ" (1869) или посвященных текущим событиям художественной жизни — акварель "Адрес артельщиков А. И. Корзухину 17 мая 1865 года", сепия "Встреча Нового года русскими художниками у Боголюбова в Париже", литография "Тарас Шевченко на смертном одре". Иконографическая ценность этих скромных графических листов несомненна, но, кроме этого, они согреты живым чувством очевидца, и это чувство присутствует и во многих "парадных" композициях со сценами битв и побед русского оружия.
Разносторонность художественных пристрастий Дмитриева-Оренбургского сказалась в его графике не менее, чем в живописи. Художник активно сотрудничал в петербургских журналах 1860- 1890-х годов — "Искре", "Всемирной иллюстрации", "Пчеле", "Севере", "Живописном обозрении" и других. Его графика разнообразна как по технике (карандаш, акварель, сепия, литография, офорт), так и по жанрам. Среди его произведений бытовые зарисовки ("Мужичок верхом на лошади", "Мужик в шляпе") соседствуют с "картинными" историческими композициями ("Царская свадьба", "Петр I празднует Ништадтский мир"). С большой активностью он иллюстрировал отечественную литературу — А. С. Пушкина ("Татьяна в усадьбе Онегина"), Н. А. Некрасова ("Коробейники", "Еду ли ночью по улице темной", "Саша", "Мороз, Красный нос"), И. С. Тургенева ("Накануне", "Записки охотника").
Среди современников Дмитриев-Оренбургский не пользовался широкой известностью. Он был одним из многих — профессором с прочной репутацией, умелым и плодовитым художником, не претендующим на открытие новых путей в искусстве. Время подтвердило эту оценку.