Пестель, Вера Ефремовна (1887-1952)
В истории советского искусства имя Веры Ефремовны Пестель связано прежде всего с обществом "Маковец", существовавшим в 1921 -1926 годах и игравшим тогда заметную роль в художественной жизни — Пестель была одним из основателей этого объединения и непременным участником всех его выставок. В биографии художницы именно это время, точнее — конец 1910-х и первая половина 1920-х годов, оказалось самым значительным этапом, когда окончательно определилось ее творческое лицо.
Но начинала Пестель раньше. Она училась (около года) в Строгановском училище, затем — в студиях К. Юона и К. Киша. С 1915 года Пестель начинает участвовать в выставках. В этот период художница увлекается формальными экспериментами. Однако, в отличие от многих в то время, Пестель не была внутренне убеждена в правильности пути, по которому шло авангардистское искусство. Об этом свидетельствуют ее дневники, где она все чаще мысленно обращается к "старым мастерам", вспоминает Рембрандта. В 1918 году Пестель отходит от "левого" искусства и возвращается к предметной живописи.
В работах, созданных в 1918-1920 годах, перед нами — уже другая Пестель. В них она воплощает образы своих близких, мир своей семьи. Такова картина "Семья за столом" (1918-1919), изображающая родителей художницы и ее дочь. Крупные обобщенные формы, приглушенный колорит, построенный на сочетании больших цветовых масс — придают этой интерьерной сцене нечто монументальное, что-то суровое и значительное чувствуется в торжественно застывших у стола людях.
Тяготение к монументализированным формам чувствуется и в рисунках художницы — "Мать с ребенком" (1920), "Семейный портрет" (1920), в котором изображены те же люди, что в картине "Семья за столом", но они даны не в интерьере, их фигуры выступают теперь из плотного сумрака. Скрытое внутреннее напряжение, которое подспудно ощущалось в "Семье за столом", здесь как бы выходит наружу, выявляясь в резких контрастах света и тьмы. Кажется, словно отзвуки грозной и бурной эпохи ворвались в этот лист.
Вряд ли нужно напоминать, что время, когда создавались такие работы, действительно было суровым и трудным. Пестель, как и другим людям ее поколения, пришлось пережить и холод, и голод, и многое иное из того, что связано с коротким, но емким словом — "разруха". Видимо, это во многом и определило эмоциональный строй произведений художницы.
Однако уже в начале 1920-х годов в искусстве Пестель намечаются некоторые перемены. Уменьшаются сумрачность и суровость, исчезает драматизм, все звучит мягче, "под сурдинку". Одновременно исчезают и те элементы монументализации станкового образа, которые были в "Семье за столом". Как и раньше, она продолжает изображать главным образом своих близких. Но теперь произведения художницы не только по объекту изображения, но и по своему образному строю приобретают более камерный характер.
Это чувствуется в "Портрете матери" (1924), "Автопортрете" (1922) и особенно — в нескольких портретах дочери 1922- 1924 годов (все — масло). Портреты эти, написанные скромно и, казалось бы, безыскусно, не относятся, однако, к числу этюдов с натуры, передающих, как в импрессионизме, непосредственное впечатление от нее. Напротив, художница хочет устранить ощущение всего случайного и изменчивого. Она стремится, как и в работах 1918-1920 годов, к выражению прежде всего своего представления о человеке и своего отношения к нему. Поэтому ее портреты первой половины 1920-х годов, приобретая черты портрета интимного, лирического, в то же время сохраняют свою построенность, "организованность". По той же причине их колористическое решение служит не столько передаче видимой натуры во всей ее непосредственности, сколько созданию образа.
Как же трактуется образ человека в этих работах Пестель? Она выявляет сдержанное благородство и достоинство старой женщины в "Портрете матери", одухотворенность и в то же время нечто встревоженное — в "Автопортрете". Особенно интимной, доверительной становится авторская интонация в портретах дочери. Таков "Портрет дочери на диване", где маленькая девочка от сопоставления с большим диваном кажется особенно маленькой, почти затерянной. Таков и "Портрет дочери в черной кофточке", где в девочке чувствуется и оттенок печали, и одновременно — робкая надежда. В таких работах есть что-то очень человечное. Искусство художницы — камерно и созерцательно, и его незащищенная человечность, конечно, иного рода, чем человечность сильного и энергичного борца, но она есть, и это очень важно.
Во всех произведениях Пестель времен "Ма?ковца", где она с такой искренностью показывала зрителям самых близких своих людей, ясно чувствуется, какое существенное значение имел для художницы этический аспект искусства (понимаемый, разумеется, отнюдь не в плане дидактическом). Стремление утвердить моральную значимость искусства мы находим и у ее товарищей по обществу "Ма?ковец" — именно это было одной из основ, на которых объединились в нем такие художники, как В. Чекрыгин, Н. Чернышев, С. Герасимов, Л. Жегин, С. Романович и ряд других (хотя представления о нравственном идеале не был совершенно одинаковыми у всех участников общества).
Во второй половине 1920-х годов, когда "Ма?ковец" прекратил свое существование и Пестель вместе с Жегиным организовала группу "Путь живописи", в искусстве художницы происходят лишь небольшие изменения. Теперь в ее работах меньше чувствуется "построенность", позы фигур становятся сложнее и свободнее, в рисунке подчас выявляется то, что идет от непосредственного впечатления. Но остаются свойственные художнице созерцательность, мягкость, общая интимно-лирическая трактовка образа. Эти черты сохраняются и в картинах позднего периода в "Семье у керосинки" (1949), "Приготовлении хлеба" (1948-1949). Они есть и в "Портрете матери за шитьем" (1938), где еще раз выступило важное качество искусства Пестель — умение извлечь высокую поэзию из самых простых, повседневных проявлений жизни людей. Причем дано это без тени пафоса, с удивительной теплотой и интимностью.
Художница занимает постоянное место в ряду мастеров советского искусства, расширяя наше представление о духовной атмосфере своего времени.