Аладжалов, Мануил Христофорович (1862-1934)
С течением времени в истории искусства, как это ни покажется парадоксальным, из-за звезд первой величины все явственнее начинают выступать звездные скопления малых величин. Большой и яркий свет звезд-гигантов подчас выявляет их особенность, их собственную насыщенность, свое звучание. Так в московской живописной школе конца XIX- начала XX века — если ее брать в аспекте пейзажного жанра, — наряду с такими крупными именами, как К. Коровин, И. Левитан, М. Нестеров и другими, теперь привлекают внимание ранее довольно скромно звучавшие имена, такие как П. Петровичев, А. Степанов, Н. Досекин, С. Виноградов, В. Переплетчиков, К. Первухин, С. Жуковский, Л. Туржанский, Н. Мещерин.
В этом ряду нельзя не назвать и Мануила Христофоровича Аладжалова, художника незаметного, но органично вписавшегося в художественную жизнь того времени. Всех этих художников вскормила одна среда, одни и те же традиции — прежде всего Училище живописи, ваяния и зодчества. Прямые или опосредованные уроки Саврасова и Поленова, а затем мощное влияние Левитана и Коровина обусловили многие определяющие черты их творчества.
Главной их страстью было непосредственное переживание русской природы, главной художественной задачей — выявление и поэтическое выражение образа родной природы. В этом их несомненная историческая заслуга. В своей совокупности они — а сюда, разумеется, необходимо присоединить А. Архипова и В. Бакшеева, А. Васнецова и И. Остроухова, И. Грабаря и К. Юона — не просто наслаивали традиции в разработке своей пейзажной темы, но с воодушевлением обогащали, варьировали, одухотворяли образный, изобразительно- пластический диапазон самой живописи. И потому при всей общности принципиальных мировоззренческих установок, организационного существования невозможно перепутать нарядный декоративизм Юона, бравурный импрессионистический пафос Грабаря и аромат старины в городках Петровичева.
Была своя "песня" и у Мануила Аладжалова. По окончании Училища он стал неразлучен с Левитаном. Вместе ездили они в Саввину слободу, жили в Плесе на Волге, работали в усадьбе Н. Мещерина Дугино на Пахре — излюбленные художнические места, где часто можно было встретить Коровина, Малютина, Грабаря, Виноградова, Бакшеева и многих других художников. Такое тесное общение Аладжалова с великим пейзажистом (а эта близость иногда приводила к курьезным упрекам Левитану со стороны Аладжалова в заимствовании мотивов) оказывалось несомненно благотворным и полезным для первого.
Такие особенности левитановской живописи, как чуткость к состояниям природы, ее цветосветовой гармонии, умение в незаметном мотиве найти пластическую красоту, способность проникнуться и передать тончайшие нюансы жизни природы, найдя им адекватный изобразительный язык, — находили благодатную почву в душе Аладжалова, получали непосредственный отзвук в его творчестве. Аладжалов, безусловно, ни по масштабу дарования, ни по складу личности и темперамента не мог приблизиться к философски значительному образному миру выдающегося пейзажиста. Он концентрирует свое внимание лишь на лирической передаче природы среднерусской полосы, добиваясь чистой и тонкой цветовой гармонии. Это выражается в чуть глуховатой, тщательно проработанной колористической гамме, естественной непреднамеренности композиционных построений — достаточно увидеть, например, пейзажи "Зима", "К весне", хранящиеся в Третьяковской галерее.
В 1893 году было создано Московское товарищество художников, где вокруг Поленова, Архипова, Коровина сгруппировались молодые художники, в том числе и Аладжалов, работы которого были сразу же отмечены критиками.
Новым этапом самоопределения молодых художников, вошедших в Товарищество, стала "Выставка 36-ти художников", открытая в конце 1901 года. Здесь выступили лучшие московские силы — от Серова и Врубеля до Рябушкина и Малявина. И на первой, и на второй выставках заметно преобладали пейзажисты — "наследники Левитана". Их успех был общепризнан.
На базе этих выставок возник в 1903 году "Союз русских художников" — одно из наиболее значительных и авторитетных художественных объединений, просуществовавшее два десятилетия. Среди учредителей "Союза" значится и Аладжалов. "Союз" имел огромное значение для становления молодых художников, для дальнейшего развития русской живописной школы и, конечно, для утверждения национального пейзажа. Аладжалов активно участвует в жизни нового объединения, на его выставках. С годами манера художника становится более раскованной, светоноснее делается его живопись, разнообразнее композиционные приемы, но он не отходит от прежней привязанности к подвижным состояниям природы, к трогательной эмоциональной окраске мотива, тишине и безлюдности природы.
В полотне художника "В Плесе Костромском" (1910) дана широкая панорамная точка зрения, открывающая неохватные лесные дали, пронизанные солнечным светом. Именно свет, пожалуй, здесь главный герой (так же как в близких по времени работах "Под солнцем", "Весной"). Цветовые массы обобщены и пластически определены. На ближнем плане своеобразная точка отсчета — в данном случае избушки. От столь конкретного и частного художник сразу уводит взгляд и внимание зрителя к далевому виду, создавая тем самым в картине неявный контраст, скрытую диалектику образа.
"Усадьба" (1914) по своей общей композиции напоминает левитановскую "Усадьбу" 1890-х годов, но здесь контрастность цветовой и светотональной разработки гораздо более определенна. Созерцательно-лирично полотно "У озера" (1914), написанное широкими плавными мазками. Одинокая лодка — как бы намек на присутствие человека и не нарушает глубокой гармонии бытия. Как всегда точны его пленэрные наблюдения.
Особое лирическое мироощущение, любовь к родной природе, поэтичность и правда мировосприятия — все это привлекало зрителей на выставки "Союза". Все лучшее в творчестве Аладжалова связано было с этим объединением. После прекращения деятельности "Союза" он переходит в "Жар-цвет", а с 1927 — в Общество художников-реалистов, объединившее как "союзников" — Малютина, Петровичева, Туржанского и других, так и передвижников — Бакшеева, Касаткина, Келина, Савицкого. Аладжалов продолжает работать и выставляться в традициях сложившейся стилистики.
Характерная фигура московской школы лучшей поры ее истории, Аладжалов был любим художниками — свидетельство тому портреты его работы К. Коровина и С. Малютина. Он остался в истории русского искусства как тонкий пейзажист, активный участник художественной жизни.